А теперь о первой разновидности пернатых.
Он входит: "О-о! Здравствуйте!.." - и такой словоохотливый, такой говорливый, что тебе после трех всего дней одиночки, как бальзам на душу, эти его иудины разговоры.
- По какому делу?"
Ты ему:
- Да вот не знаю, мол, никакого дела-то и нет... Ни за что парюсь...
И он тоже попал по недоразумению! Начинает свою легенду тебе излагать.
7
Потом уже я узнал, что к мошенникам подсаживали якобы мошенников, к "хищникам" - расхитителям социалистической собственности - якобы "хищников" и тому подобное. Должен сложиться общий круг интересов, чтоб пошел доверительный разговор. И у нас он пошел, хотя, опять же интуицией, я понимал, что ни на какой вид откровенности идти по-прежнему не следует.
Он:
- А откуда ты?
- Со Студенческой,- говорю, - Киевский район. На Соколе учился, там работал.
- О-о! И я тоже там работал! А ты такого знаешь?
- Знаю, - и тут он уже чуть ли не козыри на стол:
- А профессора имярек знаешь?
- Знаю.
Полученную от оперов из уголовного дела информацию на меня он так творчески ограняет, так преподносит, что сдается тебе: вы с детства знакомы. Но ему нужно выяснить твои связи и он начинает выбирать помалу:
- А где такой-то и такой-то? А Васю с хутора давно не видал?
По сто раз одно и то же. Устаешь от его допросов. Он интересуется тем, какие книги читаешь и откуда у тебя английские туфли, где можно купить такие же и был ли ты на американской выставке. Он спешит выявить твои связи, порадовать своего патрона сведениями о делах, которые можно присовокупить к твоей и так уж донельзя серьезной статье. Он жаждет заработать свою чечевичную похлебку. Мне могут возразить, мол, не кощунствуй, ссылаясь на священное писание. Но Христос простил раскаявшегося в крестных муках разбойника, а грех Иуды несмываем.
Приходишь ты с променада, наливаешь себе чайку из большого стойкого оловянного чайника - глядь: а этого живчика и след простыл. Только приспособишься вздремнуть - другого подсаживают с той же песней. Так каждые два-три дня.
Бывает, если ты не колешься, то и на неделю кого-нибудь подсаживают. Его начальство уже знает, что на хапок тебя не взять, и он вживается в тебя, как подкожный паразит. Ему, якобы, с воли передачи поступают, и он тебя подкармливает. Как меня, например. Поскольку у меня в Москве никого не было. Правда, моя фиктивная жена буфетчица Галя передала мне немного денег, все еще надеясь на кооперативную квартиру.
"Наседки" теребили меня два месяца, но, что самое любопытное, ко мне засылали, как я потом выяснил, людей авторитетных, которые раньше сидели и имели вес в клейменом преступном мире.