Первое время пестротой расцветки маскировочные костюмы разведчиков помогали им уходить от патрульного отряда противника. Они еще были полны надежд, что, введя в заблуждение немцев, исчезнут в неизвестном направлении, растворившись в лесу и ожидая своего часа. Но столь долгое везение на этот раз изменило им. Поднимаясь к границе ложбины, они услышали над головами посвист и пощелкивание разрывных пуль, а затем, чуть позже, лесное эхо донесло до них звуки автоматной стрельбы.
«Значит, мы обнаружены и скоро нас обложат со всех сторон, как загнанных зверей», — сделал вывод старшина.
— Командир! Фрицы приближаются и слева! — вытирая выступивший на лбу пот, предупредил Двуреченского Ахмет.
Приостановившись, Егор увидел на лесном пригорке группу спешащих наперерез немцев. Казалось, что никакой сверхфорсированный марш не спасет разведгруппу от немедленного уничтожения, если она не найдет себе укрытия, пусть временного, но надежного убежища. А сзади, не торопясь, словно подчеркивая этим, что диверсантам никуда не деться, топали солдаты патрульного подразделения. Солнечные лучи острыми бликами играли на их надвинутых на глаза стальных касках. Создавалось впечатление, что эта всесокрушающая в своей железной поступи, отсвечивая оружием, немецкая шеренга подталкивает разведчиков к кирпичным стенам монастыря, чтобы там покончить с ними раз и навсегда.
Идущая наперерез группа гитлеровцев будто старалась изо всех сил опередить разведгруппу и оказаться раньше ее у ворот монастыря. Значение этого отлично понимали обе стороны. Положение разведчиков становилось явно критическим. В довершение всего они заметили быстро приближающиеся какие-то серые точки. Немцы, идущие наперехват, спустили с поводков овчарок. Их тела мелькали среди кустов.
Все трое невольно остановились.
— Не хотел бы я побывать в их объятиях, — сказал Двуреченский, посматривая по сторонам.
Теперь совершенно отчетливо были видны черные туловища, лобастые головы с длинными, торчком стоящими ушами.
— Это овчарки южноафриканской породы, — пояснил зачем-то старшина. — Попасть в бегущую навстречу собаку дело не совсем простое. Ахмет, ты мастак бросать гранаты… Надо только, чтоб взрыв был перед самыми их мордами. Мы со Щегольковым встретим собак автоматными очередями. Давай, голубчик, действуй.
Овчарки были уже совсем близко, метрах в пятидесяти от них, когда в руках Юлаева щелкнул о капсуль детонатора ударник гранаты. Поражаемость ее была большая, и все трое одновременно присели, посылая в овчарок длинные прицельные очереди.
Над головами разведчиков пронеслись осколки. Взрыв угодил под самое брюхо одной из собак. Черная ее шерсть одуванчиком взметнулась вверх. Изрешеченная гранатными осколками, волоча за собой вырванные внутренности, она упала на спину и в агонии засучила ногами. Вторая, невредимая, с раскрытой пастью, из которой слетала желтоватая пена, совершила непостижимый прыжок. Ее длинное сухощавое тело со вздыбившейся шерстью пушечным ядром обрушилось на разведчиков.