Институт, вернее его филиал и лаборатория, находились в одном из областных центров. Вначале все шло нормально. Люди с подобным образованием — Вебер предъявил диплом об окончании физико-математического факультета Свердловского политехнического института — были очень нужны. Кадров не хватало. И уволенный из армии по случаю тяжелого ранения и контузии офицер в звании капитана Павел Матвеевич Хлебников был позарез нужен.
Начальник отдела кадров — седоволосый, с тяжелым взглядом серых, глубоко сидящих глаз, бывший фронтовик — просмотрел документы, изуродованной ладонью правой руки пододвинул их к краю стола:
— Все документы у вас в порядке. Виза руководителя лаборатории имеется. Одна несложная формальность: в первом отделе вам должны оформить допуск по нужному индексу секретности… Сами понимаете… И тогда — милости просим.
Вебер представлял себе функции спецотдела подобного рода учреждений. Догадывался, чем может закончиться проверка его личности. Запрос о достоверности документов может быть осуществлен по двум каналам: Свердловский политехнический институт и воинская часть, где проходил службу подлинный Павел Хлебников — капитан, командир противотанкового дивизиона.
Глубокой осенью сорок третьего после ожесточенных массированных контратак немецких танков на важнейшем участке Южного направления из всего личного состава дивизиона в живых остался только капитан Хлебников. Контуженным попал в плен. После непродолжительного допроса, если можно так назвать его молчание, был расстрелян.
Риск внедрения, конечно, был велик. Но его жизнь всегда, как считал Вебер, текла не по накатанной, прямой дорожке, а состояла сплошь и рядом из опасных приключений и каждый такой эксперимент являлся ставкой на жизнь. В случае же успеха, а ему, как планировалось свыше, необходимо было продержаться около трех месяцев, сулили не только повышение по службе при возвращении в родные пенаты, но и отменные, устойчивые перспективы в дальнейшем.
Вебер решительно переступил порог спецотдела и увидел перед собой сидящего за столом молодого человека в офицерском обмундировании без погон. По всей длине левой щеки его широкоскулого, с полными губами добродушного лица, к самому подбородку стекал узкой, синеватой полоской узорчатый шрам — след от удара ножом или немецким кинжальным штыком. Темные, чуть выпуклые глаза под черной, сплошной линией бровей цепко, через квадратные линзы пенсне рассматривали вошедшего.
— Меня о вашем приходе поставил в известность начальник отдела кадров. Офицер? Видно по вашей выправке. Специальность?