Чавчавадзе подошел к стене и раздвинул шторки оперативной карты. Перед его глазами расстилались изученные им до мельчайших подробностей массивы леса, квадраты населенных пунктов, тонкая лента автомагистрали, ниточки проселочных дорог; пятнистая жирная лента железнодорожной артерии, берущая свое начало на срезе карты, с северо-запада пронизывала районные местечки Юдино, Лопатино, городок Васильев, пересекала передний край дивизии на правом фланге. С юго-запада, неравнобедренным треугольником, имея своим основанием конечную станцию Ширине в предполье квадрата «36», транспортная ветка напрямую обходила своею левой стороной деревню Егорино, соединяясь со станцией Лопатино, а вершиной — с Юдино. Нанесенные на карте красным и синим карандашом строгие геометрические фигуры указывали на дислокацию своих и немецких пехотных дивизий, пути подвоза и другие подробности. Давно зреющая мысль о необходимости поиска в глубоком тылу противника укоренилась в сознании как единственно правильная. Только тщательная разведка могла дать его штабу возможность раскрыть карты врага и неоспоримые преимущества в предстоящих наступательных операциях гвардейского соединения.
— Ну, что же, — проговорил генерал, отходя от карты. — Очень возможно, что под видом обнаруженных частей фашистское командование могло сосредоточить подразделения и другой, более солидной группировки.
Выйдя в так называемую «приемную» — квадратную комнату, стены которой были обшиты тесом, с дощатым полом и бревенчатым, в несколько накатов потолком, — командир сухо приказал адъютанту Вихрову:
— Пригласите ко мне подполковника Кондрашова и лейтенанта Черемушкина. А «Фиалка» пусть подготовит связь со штабом армии — немедленно. — Потом улыбнулся — Где же мой чай, капитан? Обещал горячий…
— Все есть, товарищ генерал… Вам к чаю баранки или сухарики «московские»? И разрешите доложить! Гвардии лейтенант Черемушкин на инструктаже у начальника разведотдела. Прибудет к назначенному времени. Обед есть, товарищ генерал, с пылу, с жару… А вы чай, да чай…
— Чай не пьешь — какая сила, — отозвался Чавчавадзе, и его приятный, с грузинским акцентом, с легкой картавинкой басок заполнил комнату. Высокая, широкая в плечах фигура генерала с крепко посаженной на короткую мощную шею головой, покрытой черными вьющимися, но уже прихваченными сединой волосами, невольно внушала уважение. — Уговорил, капитан… Обед — это не плохо, — И, сдвинув брови, посмотрел на Вихрова темными, излучавшими блеск глазами. — Вы напомнили в строевом отделе, что от похоронок на старшего лейтенанта Антонова и его разведчиков временно воздержаться?