Мучиться в неведении Вилису не пришлось. Исчерпывающий ответ он получил в тот же день. Иными словами, ту же фотокарточку. Марута вернула её на следующей перемене. С надменным видом, словно хотела сказать со злостью: «На, держи!» Хорошо ещё, что в тот момент на лестнице, где всё это происходило, никого, кроме них двоих, не было. Да и, кажется, Марута позднее тоже никому из своих подруг не проговорилась. Но самое страшное, самое обидное и неприятное заключалось в том, что Марута, возвращая ему фотокарточку… усмехнулась.
Эта усмешка открыла Вилису всё. Он казался себе последним дураком, его мучил стыд. Вилис внушал себе, что ненавидит Маруту, не хочет её видеть, презирает её. И в то же время чувствовал, что девочка нравится ему по-прежнему. Как хотелось ему отплатить Маруте за ту усмешку! Сколько раз он всем своим видом выказывал пренебрежительное отношение к ней. А потом понял, что поступал смешно, и сердился сам на себя. Глупо, просто глупо!
Злосчастную фотокарточку Вилис сначала хотел порвать, но всё-таки не порвал, а запрятал в самый дальний угол своего ящика в столе. Там она лежала, как напоминание о его позоре.
Сейчас ему предстоит снова встретиться с Марутой, говорить с ней один на один. А затем опять мучиться, бередить старые душевные раны…
Как поведёт себя Марута? Сделает вид, что ничего не произошло? Или же будет говорить с ним высокомерно, насмешливо?
Ах, если бы она тогда не усмехнулась!
Вот оно, злополучное место падения! Ещё на подходе к нему Ивару стало казаться, что щиколотка и помятый бок заболели сильнее. На миг им овладело искушение продемонстрировать Вилису историческую рытвину. Но тут же он решил: нет, не надо! Кто знает, как отнесётся к этому его братец? Тем более, он не в духе. Так что лучше всего промолчать.
Пройдя ещё метров сто, Вилис остановился и, пригнувшись, стал внимательно разглядывать обочину дороги. На мокром песке чётко обозначились глубокие отпечатки копыт. Некоторые из них по своим размерам вполне могли принадлежать межерманской корове. Ивар тайком бросил опасливый взгляд на мрачный нахохленный лес по обеим сторонам дороги. Вилис же остался совершенно спокойным.
— Точно — кабаны. Что я говорил?
— И это тоже? — Ивар показал на большой след.
— Здесь проходил целый выводок, ясно? Свинья со своими поросятами.
— Поросята? — В голосе Ивара звучало недоверие. — Поросята ведь вот какие… — Ивар показал, какими, по его мнению, должны быть поросята.
— Да ну тебя! Маленькими поросята бывают только весной. А осенью они здоровущие. Но ходят ещё с матерью. Другое непонятно… — Он умолк.