— Это верно, что тяжело, когда желания нету, — заметил Николай Егорович.
— Что значит желания нет? Просто уже никакие нервы не выдерживают.
— Отведись.
— «Отведись»!.. Сколько сил отдала! Соплюхи эти, что ли, меня заменить могут?
Николай Егорович взглянул на жену своим одиноким глазом, словно хотел сказать: ну, ты, спасительница отечества!.. Но сказал обычную в этих случаях фразу:
— Незаменимых нет.
В театр они теперь ходили все реже. Во-первых, купили телевизор. Во-вторых, все, что раньше Ане нравилось безоговорочно, теперь уже как-то не волновало. Некоторая слабость осталась у нее по-прежнему к Театру Советской Армии, и лучшей актрисой она почитала Людмилу Касаткину.
Жили они с Николаем Егоровичем мирно, никогда между собой не скандалили, не повышали друг на друга голос и для окружающих были очень удобными соседями. Николай Егорович охотно давал взаймы, а Аня не занимала своими вещами общих углов в коридоре, не развешивала своего белья над чужими кастрюлями. Оба никогда не висели на общем телефоне, разве что Аня по своим профсоюзным делам.
Но за последнее время у нее была только одна неотвязная мысль, вытеснившая все остальное, — отдельная квартира. И в связи с этим снова ожил интерес к общественной работе.
— Я такой воз везу, да если они мне не дадут!..
За короткий срок Аня организовала два культпохода: один — в цирк, другой — в оперетту, выхлопотала у дирекции автобус для экскурсии в Домик в Клину, собрала трем пенсионеркам на подарки и помогла библиотекарше-передвижнице провести в женском общежитии встречу с известной поэтессой.
— Девочки, — еще накануне очень волновалась Аня, — я вас прошу: отложите вы все ваши свиданки. Приедет пожилой человек, стихи про любовь пишет. Послушаете, может быть, и для себя какой-то вывод извлечете.
Встреча в общежитии прошла очень хорошо. Слушали внимательно, потом одарили поэтессу цветами и отвезли домой на фабричной машине. Аня добросовестно отсидела весь вечер, хоть и устала, под конец с трудом одолевала зевоту: встала-то чуть свет.
— Приезжайте к нам еще, пожалуйства, — сказала она, провожая поэтессу, — мы очень поэзию любим.
Дома она пожаловалась Николаю Егоровичу:
— Не умеет все-таки, Коля, наша молодежь себя держать. Выскочили в чем были — в халатах, в бигудях… Хорошо, что я сама в дверях встала, не пустила, пока не оделись как люди.
Николай Егорович поинтересовался, что за поэтесса у них была.
— Я фамилию не запомнила, — честно призналась Аня. — Интересная еще женщина. В черном джерси.
— Ты что же, на показе моделей была? Ведь стихи же слушала.