Нет, каждый раз, когда он смотрел на нее, его взгляд явно теплел. Элинор знала, что, несмотря ни на что, они с Себастьяном остались близкими людьми. Его улыбка одновременно манила и отвергала. Иногда, в какой-то момент, Элинор была способна поверить в то, что муж хочет ее, как прежде. Однако в следующую минуту уже начинала сомневаться даже в том, что за человек перед ней сейчас стоит. По крайней мере этот мужчина совсем не походил на того молодого человека, которым он был, когда ухаживал за ней когда-то в Испании.
Себастьян был мужественным и… источал опасность.
А разве сама Элинор не изменилась? Если верить лондонским газетам, она форменное чудовище. Но ясно, что это утверждение — вымысел чистейшей воды. Пусть в обществе Мейфэрскому незнакомцу приписывают все мыслимые и немыслимые пороки, правда заключается в том, что в душе Элинор — человек вполне безобидный. Она никогда в жизни не причиняла никому вреда намеренно. В общем-то и мухи не обидит. Даже подкармливает бродячих кошек, которых видит на улице. Само собой разумеется, отправляясь «на дело» по заданию герцогини, Элинор брала с собой оружие, и одному Богу известно, что случилось бы, если бы ей пришлось его применить. Но, слава Всевышнему, до этого никогда не доходило.
А вот ее мужу, насколько она знает, не раз доводилось пускать в ход оружие. Хотя его операции проводились под таким строжайшим секретом, что даже большие связи герцогини не помогли ничего разузнать о его делах.
Когда Себастьян получил задание, бросающее тень на его репутацию, и отправился во Францию, Элинор не стала его отговаривать. Даже не пыталась это сделать. Было ясно, что ее муж снова рвется в бой, что его тяготит вынужденное бездействие и он жаждет ощутить себя полезным своему отечеству. Элинор ничего другого не оставалось, как смириться с этим.
Но потом она часто задавала себе вопрос: чего стоило Себастьяну вернуться в строй? А что касается характера работы, которую он выполнял в дальнейшем, всякий раз, когда Элинор расспрашивала мужа о службе, тот неизменно отвечал:
— Я не хочу об этом говорить.
— Себастьян, ты шпион?
— Не совсем, — невесело смеясь, отвечал он, и от этого саркастического смеха у Элинор кошки на душе скребли, потому что было ясно, что это может означать только одно: ее муж занимается чем-то таким, о чем даже упоминать не принято.
— Ну… А другие женщины там не замешаны?
— Только не в том смысле, в каком ты подумала.
— Как это понимать?
— Очень просто: есть государственные тайны, которые леди знать не полагается.
Элинор хотелось выкрикнуть в ответ, что она никогда не считала себя леди в полном смысле этого слова. Она сильная женщина и примет любую правду, какой бы горькой она ни оказалась.