— Знаете что, — вдруг сказала Лена, увидев, что Орест Иванович собирается жарить яичницу, — если можно, я лучше сырое яйцо выпью. Я очень люблю сырые.
Орест Иванович растерялся и стоял с чайником в руках, не зная, ставить ли его на газ, или Лена предпочитает вместо чая пить сырую воду.
— До свидания, — приветливо сказала она, выпив яйцо и не дожидаясь другого угощения. — Игорек, я побегу сейчас за Алкой в Гнесинское. Позвони вечером после одиннадцати.
Когда она убежала, Орест Иванович спросил:
— Что это еще за Алка?
— Девочка ее…
— Ах, еще и девочка имеется?
— Да, — мужественно сказал Игорь, — имеется.
С одиннадцати вечера до двенадцати Игорь сидел у телефона. Сам он почти ничего не говорил, а Лена щебетала так громко, что голос ее Орест Иванович слышал даже в соседней комнате. А может быть, ему это казалось Вроде бы такой односторонний разговор не мог сильно ему мешать, но выдержать его в течение часа оказалось безумно трудным. Орест Иванович готовился к тому, чтобы излить свое недовольство, но Игорь его опередил.
— Тебе большой привет, — сказал он.
— Спасибо…
— Знаешь, она ведь очень хорошая.
Орест Иванович приподнялся и сел на диване.
— Чем же она такая хорошая? Одну семью уже развалила.
Игорь сморщил свой зашитый лоб и пожал плечами.
— Почем ты знаешь, может, не она развалила.
— Первая баба у тебя, поэтому и думаешь, что лучше нет. Тогда Игорь сказал почти грубо:
— Знаешь, давай лучше не будем!..
— Что это значит «не будем»? — взорвался Орест Иванович. — Не касается это меня, что ли?..
Оба они долго не могли успокоиться. Утром Игорь хмуро сказал отцу:
— Я думал, ты рад будешь. А то бы она сюда не пришла.
— Да пусть приходит! — с надрывом кинул Орест Иванович. — Они сейчас все такие. Зачем тебе лучше, чем другим?
Весь день он не мог взять себя в руки. Вспоминал в деталях собственные романы, которые по возможности держал в тайне от окружающих, хотя стесняться ему было некого и нечего: он был человек свободный. Вспоминал короткие и однозначные беседы по телефону из общей квартиры со своими избранницами. Конечно, это была не та любовь, от которой теряют голову. Но уж зато все было прилично, не напоказ. А эта приходит без всякого стеснения, в брюках, сырые яйца ест.
— И ты меня извини, — сказал он вечером Игорю. — Не хочется мне тебя отдавать. Все-таки один ты у меня…
Но полностью уступить Игоря и не пришлось: Лена, состоя в невестах, появлялась и уходила. Орест Иванович теперь не торопился со службы домой: ему хотелось, чтобы Лена ушла без него. Следы ее присутствия оставались в виде забытой у телефона записной книжки, гребенки и заколок в ванной, завернутых в газету детских ботинок или ее собственных стареньких босоножек, предназначенных для ремонта. Еще чаще наталкивался Орест Иванович на какие-то забытые таблетки: от головной боли, сердечные, желудочные. Можно было подумать, что в гостях побывала не двадцатисемилетняя молодая женщина, а старушка пенсионерка. Нашел он и несколько направлений — к рентгенологу, на сдачу крови из вены, к невропатологу…