— Ну, хватит причмокивать, мисс Гарднер.
— Прошу прощения, мадам…
— Нет, это вы простите, — сказала пожилая дама.
— За что?
— За то, что сорвалась на вас.
— Все в порядке, леди Паулис. Я понимаю.
Леди Паулис перестала постукивать веером и внимательно посмотрела на Харриет:
— Вы действительно понимаете?
— Возможно, — сказала Харриет уклончиво в надежде, что ее не станут расспрашивать и ей не придется объяснять, что именно она понимает или думает, что понимает. Она чувствовала, что старая дама любит обоих: и мисс Эдлин, и герцога, — и Харриет было ужасно грустно видеть, как все они страдают. Но, разумеется, говорить об этом вслух неприлично. Поэтому чтобы сказать хоть что-нибудь, она натянула на лицо улыбку и проговорила:
— Ваша светлость желает еще лимонаду?
— Я уже три выпила, — ответила ее светлость в дурном расположении духа.
— Если уж мы считаем, то их было четыре, — сказала Харриет прежде, чем смогла сдержать себя.
Это могло быть ее концом прямо здесь и прямо сейчас. Леди Паулис запросто могла настоять на том, чтобы Харриет уволили за дерзость. Ее спас герцог, который остановился подле ее стула. Ее светлость расплылась в улыбке, и Харриет облегченно вздохнула.
Спас ее человек с дурной репутацией, во всяком случае, если верить слухам, которые распускает мисс Пеппертри. Впрочем, за тот короткий период, что Харриет с ним знакома, он никак не проявил своей натуры. Девицы, что сидели рядом, принялись мило улыбаться герцогу, но тот и бровью не повел. Он расправил плечи и не сводил глаз с Харриет.
«Элегантный зверь», — подумалось ей, и она испытала удовольствие при этой мысли. Дамочки вокруг отвешивали поклоны и комплименты, а герцог молча отвечал коротким кивком. Есть некая честность в женщинах, которые в силу разных причин отчаялись найти свою половинку. Расставшись с наивными иллюзиями, они могут искренне воздать должное мужской красоте.
Герцог же, похоже, слегка ошалел от такого внимания к своей персоне. Вдруг в голову Харриет пришла неожиданная мысль… ну нет, этого просто не может быть. Не может быть, чтобы он оказался стеснительным. Он, конечно же, знал о своей мужественной внешности. И он точно не был стеснительным в день их знакомства.
И все же его необычайная красота, его трагическое прошлое, женщина, которую он выберет в жены, — все это будет предметом обсуждения собравшихся здесь людей не одну неделю. Харриет вдруг поняла, что ее собственное положение в обществе выросло только потому, что она знакома с герцогом. И хотя Харриет сомневалась, что Гриффин когда-либо откроет ей душу, она чувствовала себя обязанной хранить тайны герцога, какими бы они ни были, от всего мира.