Харриет нахмурилась, когда мисс Эдлин неожиданно встала со стула и пошла прочь от гостей, которые жаждали поймать на себе ее взгляд. Девушка, похоже, ни разу не пробовала в действии врожденные чары Боскаслов. А вот ее молодой дядя, судя по всему, свои чары тренировал с самого рождения.
— Вы уже можете отпустить мою руку, ваша светлость, — сказала Харриет, когда стало очевидно, что сам он этого делать не собирается.
Он повернулся к ней, на губах его играла улыбка.
— Но мне нужно поддерживать репутацию. Харриет укоризненно покачала головой:
— А вот моей репутации грозит беда, если станет известно, что я небрежно отношусь к своим обязанностям, или что я увлеклась…
«О! Язык мой — враг мой». Опять она наговорила лишнего.
— Кем увлеклась? — спросил он, удивленно округлив глаза, будто и впрямь понятия не имел, о чем она толкует.
— Я буду опозорена, — сказала она, понизив голос. — А вы будете сверкать, как черный алмаз.
Он молчал, пока Эдлин проходила мимо него, не говоря ни слова.
— Нечестно, не правда ли? — сказал он, наконец. Харриет вздохнула.
— Да уж, нечестно, только ничего с этим не поделать. — Она еще больше понизила голос, переходя на шепот. — Пожалуйста, ваша светлость. Люди смотрят. Нам нужно расстаться, пока они не начали делать нежелательные для нас обоих выводы.
Он посмотрел на собравшихся:
— А чего они вообще ждут?
Она закусила губу, наблюдая, как Эдлин возвращается в бальный зал.
— Они ждут, когда их вам представят.
— Всех?
Харриет улыбнулась:
— Так заведено.
— А куда ведет этот боковой коридор? — спросил он неожиданно.
Она рассмеялась, вырываясь из его цепких пальцев.
— Если вы ищете неприятностей на свою голову, то мне с вами не по пути.
— Я спас вас из ада, помните?
— Помню, — сказала Харриет, ибо такое не забывается. Она повернулась, и он не успел ее остановить. — Если вам все равно, то я буду спасать себя сама.
Не знал он, что его она была,
Прекрасный Дух Потерянного Рая!
Сказал — и вдруг исчез, как тучка в утро мая.
Перси Биши Шелли. «Адонаис»
Когда Харриет вошла в комнату Эдлин, чтобы предложить ей перед сном горячего шоколада и булочек со смородиновым джемом, девушка опять сидела возле окна. Харриет поставила поднос на круглый стол из палисандрового дерева. Эдлин сменила мрачное серое платье на белую, украшенную кружевами ночную рубашку, но перемена эта странным образом сделала ее визуально еще более бесплотной.
— Люблю выпить чашку горячего шоколада в дождливый вечер, — сказала Харриет весело, словно в противовес угрюмой атмосфере комнаты, — а если принимать во внимание климат Лондона, это значит, я пью его все время.