— Леди Паулис! — воскликнула Констанс таким идеально поставленным голосом, что Харриет тут же стало очевидно, что с ее ораторским искусством лучше помалкивать. — Как молодо вы выглядите! А до чего же хороша мисс Эдлин, вы только посмотрите! Я с гордостью буду представлять вас лондонскому свету.
На Харриет она даже не обратила взор своих бесстрастных серых глаз.
Последним удостоился ее внимания герцог, зато ему было отведено значительно больше времени. Она потупила взор, когда Гриффин вежливо, если не сказать безразлично, кивнул ей. Ах, какое это было женственное замешательство! Она села позади него рядом с Эдлин, которой совершенно не хотелось делиться местом.
С этой минуты леди Констанс завладела всеобщим вниманием. Сладким голосом она рассказала герцогу, что одобряет новую тюремную реформу. Констанс в красках описала одежду, которую она щедро пожертвовала уличным проституткам. Она перечислила все благотворительные фонды, куда она регулярно перечисляла деньги из своего состояния. Констанс рассказала о своей борьбе с выгребными ямами. Она назвала несколько приютов для бездомных детей, которые она частенько посещает с подарками. Харриет прикрыла глаза и представила, что беспризорники смотрят на нее как на сказочную фею. Как будто случайный поцелуй поможет забыть о голоде, одиночестве и о том, что их бросили.
Леди Паулис уснула.
Герцог что-то проворчал.
Констанс кивнула.
— Вы напоминаете мне Лайама, — сказала она ему с глубоким, полным печали вздохом. — Мое сердце стонет при мысли об этой потере.
Сердце Харриет тоже застонало.
Женщины. Гриффин был в замешательстве. И с ними невозможно, и без них никак. Они одновременно раздражают и радуют глаз, смеются над тобой и заставляют чувствовать себя мужчиной. Но когда их четверо, и каждая в своем настроении, и ты заперт с ними в одной карете невольным пленником, то это точно не лучший способ провести время. Неприятный визит леди Клипстоун в их дом бросил тень на весь день. Гриффин словно костями чувствовал приближение дождя.
Он не смел, смотреть на Харриет. Она была так хороша в светло-зеленом муслиновом платье в сельском стиле, с бантиком, подшитым прямо под корсажем. Для одного дня бедной девушке хватило унижений. Им овладела неподдельная злость при одной мысли об этом. Все, что касалось ее, касалось и его.
Харриет жила с ним под одной крышей — пусть и не в той мере, в какой ему самому хотелось бы, — и, значит, она была под его защитой, и он больше не допустит, чтобы ее подвергли такой хуле в его присутствии.
Разве имеет значение, что она не родилась в благородной семье? Она ведь и не претендовала ни на что. Харриет не пошла бы в компаньонки, если бы ждала от жизни чего-то большего. Впрочем, окажись Харриет принцессой королевских кровей, его тетушка все равно не отпустила бы ее.