Голоса стали затихать.
Харриет обогнула статую и пошла к дому, где у входа для персонала стоял на часах скучающего вида лакей.
— Мисс Харриет! — воскликнул он, слегка опешив. — Защищаете заблудшую овечку, не иначе. Подумали бы вы лучше о себе.
Точнее было бы сказать «защищаешь заблудшего зверя». Она с благодарной улыбкой проскользнула в сумрачный коридор мимо лакея. Харриет быстро пробежала по укромным закуточкам, где могли скрываться парочки. Вот было бы интересно застать за непристойным занятием герцога. Она никогда не скажет ему об этом. В противном случае он решил бы, что она настоящая язва. Харриет закрыла глаза руками. Она понимала, что должна разыскать Примроуз и все рассказать ей, но не могла сделать это посреди вечеринки.
— Харриет, — услышала она знакомый голос герцога. — Что случилось? С вами все в порядке? Вы не плачете?
Герцог подошел к ней. Он был такой милый и такой грубый одновременно, словно черное и белое. Харриет опустила руки и стояла, недвижима, глядя на Гриффина, словно та статуя в парке, словно ее саму превратили в камень и обезглавили.
— Вы сейчас были на террасе? — спросил он требовательным тоном.
Она кивнула и медленно подняла взор, чтобы посмотреть ему в глаза. Ну, как кто-то мог поверить, что Гриффин убил своего брата? Хотя, конечно, его грубые черты лица, хмурый взгляд, суровый нрав многих могли настроить на такой лад, но она была уверена, что ему нравится выглядеть именно таким.
Герцог всматривался в темноту за ее спиной.
— Вы все это время были одна? — Да.
— А где тот джентльмен, что ушел с вами? — спросил Гриффин, нахмурившись.
Харриет задумалась. Какой еще джентльмен?
— Вы имеете в виду того юношу, с которым я танцевала?
Он молча смотрел на нее, ни тени улыбки на его хмуром лице.
— Где он?
— Я не знаю. Думаю, пьет шампанское. Я ему не сиделка.
— Один? — спросил Гриффин, совсем уж ничего не понимая. — Он оставил вас и пьет шампанское? Почему?
Харриет сглотнула. Если он и дальше будет смотреть на нее с такой страстью, она не выдержит и расскажет ему все. Ей придется выложить ему все, что она слышала в саду. И хотя ей сильнее всего на свете хотелось выставить леди Констанс в дурном свете, она понимала, что сейчас не время и не место для сведения счетов.
— Я не знаю, почему он оставил меня, — сказала она снова. — Может, я так ужасно танцую, что ему захотелось напиться. А может быть, он заметил, как вы смотрите на нас, будто огромный людоед. Вы только не обижайтесь, но вы действительно порой так посмотрите, что аж мурашки по коже.
— А мне казалось, я держу себя в руках. Харриет фыркнула.