— Из парикмахерской, — я скромно потупилась, вообразив, что мою новую прическу заметили.
В течение следующих полутора часов мы говорили о разных женских проблемах, одновременно распивая чай с бисквитным тортом. Сообразив, что Стас наверняка заждался, я потянулась к телефону, и через десять минут все транспортные проблемы были улажены, а я получила полную, честно заработанную свободу не меньше чем на неделю. Попрощавшись с коллегами, я отправилась на улицу, в очередной раз забыв у Евдокии Ивановны какой-то таинственный график.
Спустившись во двор школы, я огляделась, но ни Стаса, ни его «девятки» нигде не наблюдалось. Потоптавшись несколько минут, я обошла школу, но результат был прежним.
Не веря до конца в происходящее, я вышла со двора и направилась в сторону ближайшей автобусной остановки. По дороге, не теряя надежды увидеть знакомую «девятку», я вертела во все стороны головой, но улица была абсолютно пуста, и только страстно купающиеся в теплой белой пыли воробьи вносили в уличный пейзаж некоторое оживление. Прочитав расписание и поняв, что ближайший автобус будет только через полчаса, я собралась обидеться на Стаса и уже прикидывала, в чем именно это будет выражаться, как вдруг возле меня затормозила «Ауди», выглядевшая среди обшарпанных двухэтажных домишек старой улицы довольно экзотично.
Я с интересом разглядывала машину, когда водительское стекло плавно скользнуло вниз и обладатель золотого «Ролекса» и внушительной печатки на безымянном пальце поинтересовался:
— Анастасия, если не ошибаюсь?
Я склонила голову набок и увидела сидящего за рулем мужчину лет сорока, полноватого и лысоватого. Отвечать я не торопилась, размышляя, кто же это может быть и откуда он меня знает. Я его, к примеру, в первый раз вижу.
— Вы меня не узнаете?
Ясное дело, не узнаю…
— Мы были вместе с вами на пляже в Горелках…
Это было чистое вранье, после этих слов я начала потихоньку пятиться назад, досадуя на то, что улица словно вымерла. По мере моего отдаления от машины стало видно, что рядом с водителем сидит пассажир, в котором я, холодея, признала укушенного мною седого Сему. До школы отсюда было метров триста, не меньше, «Ауди» проедет это расстояние гораздо быстрее, чем пробегу я, у нее четыре колеса, а у меня всего лишь пара ног. Которые к тому же сейчас здорово ослабли.
«Ну Стас, — разозлилась я, — нашел время гонор показывать!»
Дальнейшие события заставили меня подобраться для решительного и, весьма возможно, последнего пробега в жизни, потому что Сема вдруг активизировался и вылез наружу. Он развернулся, положил руки на крышу машины и весьма неприятно улыбнулся. Правая рука у него была перебинтована, думаю, именно это он мне и демонстрировал.