— Почему я здесь? — испуганно прошептала я, машинально подтягивая к подбородку пестрое лоскутное одеяло. В нем я без труда опознала произведение Иркиной тети Лены.
— Уснула, — пожал плечами Ефим.
— Уснула? — не поняла я. — А потом?
— Потом? Потом спала…
Я подозрительно сощурилась и постаралась еще раз незаметно проверить детали своего туалета. Кроме туфель, все на месте.
— А перед этим?
— Что перед этим?
— Ну.., перед тем, как уснула?
Вдруг на лице Ефима появилось виноватое выражение, а мое сердце громко ухнуло и оборвалось…
— Видишь ли, Настенька… Перед этим.., ты выпила немного лишнего…
— Ну?!
— Ну ничего… С каждым бывает!
— А после?!
— После чего?
— После того как лишнего выпила, черт! — не выдержала я, взбешенная его бестолковостью. Он просто издевается, задавая дурацкие вопросы, хотя прекрасно понимает, о чем идет речь.
Однако Ефим молчал, воспринимая мое смущение с явным удовольствием. Плотно сжатые губы и веселые бесенята в глазах говорили о том, что он едва удерживается от смеха. Я рывком сдернула одеяло и села:
— Девчонки где?
Он снова пожал плечами. Сбросив ноги с кровати, я собралась встать, но Ефим удержал меня за руку:
— Подожди…
Черта с два! Я не послушалась, а он, видимо, приняв это за элемент любовной игры, руку не выпустил и дернул меня к себе. Марш Мендельсона разом перешел в «Прощание славянки» в исполнении сумасшедших барабанщиков, я вскрикнула и схватилась за голову.
— Ты что! — заваливаясь на Ефима, взвизгнула я и инстинктивно свободной рукой со всего размаха залепила ему пощечину. — С ума сошел!?
— Точно, сошел, — забормотал он, выпуская мою руку и торопливо отдвигаясь в сторону, — совсем забыл, с кем дело имею…
Я сердито фыркнула и, сверкнув глазами, пообещала:
— Еще раз протянешь руки…
— Я понял. Я все очень хорошо понял…
Направляясь к двери, я прикинула, не слишком ли сурово повела себя для первого свидания, решила, что в самый раз, и громко захлопнула за собой дверь.
Дом у Ирки двухэтажный, эта спальня находилась на втором этаже, в самом конце коридора. В коридоре никого не было, кроме их кошки Масленки, получившей свое имечко в самом раннем детстве за маниакальную страсть к маслу. Теперь Масленка была уже взрослой кошкой, и, хотя детских пристрастий не меняла, это не мешало ей быть чертовски умной, иной раз умнее другой собаки. Она, к примеру, с большим энтузиазмом выполняла команду «Фас!», правда, пользовалась при ее исполнении не зубами, а когтями. Плантацию тети Лениной клубники местные пацаны обходили за километр. Ко мне Масленка, слава богу, уже привыкла, поэтому, доброжелательно потеревшись белоснежным боком о ногу, сосредоточенно проследовала к двери, из которой я вышла, и, обернув вокруг себя пушистый хвостик, села и замерла, терпеливо поджидая появления вражеских ног на охраняемой территории.