Литература
Ничем не насытясь
ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ
При рождении, совсем неслучайно и неспроста, меня назвали именем музы Павла Григорьевича Антокольского – музы, и актрисы, и любимой его жены Зои Константиновны Бажановой.
Имя, по семейному преданию, дано мне было именно в честь неё, предложено было это сделать Антокольскими, чтобы выразить особую родственность двух наших поэтических семей.
Позднее от Антокольских я получила в подарок широкий чёрный, мягко облегающий запястье лаковой поверхностью браслет Зои Бажановой с большой серебристой латинской буквой Z посередине, начальной буквой нашего с ней имени.
Браслет, к печали, бесследно пропал, но всегда у меня перед глазами – как всё же существующий, пусть и невидимый, талисман. Он так же передо мной, как в лабиринтах памяти и сам образ Павла Григорьевича Антокольского, с его неизменными палкой, пылающим взором, вдохновенной жаркой речью и нервно попыхивающей трубкой.
Не забыть его пылкости и неистощимого, неистового горения. Он всегда был пылающим факелом, энергия огня не покидала его натуру и в повседневной жизни, и в минуты чтения стихов.
Я помню его творческие вечера, на которые приглашались актёры и режиссёры театров и, конечно же, дорогие ему поэты, помню этот фейерверк артистизма Павла Григорьевича и не покидающее его воодушевление.
Для моего отца, поэта Александра Межирова, Павел Григорьевич стал восхитительным старшим учителем-собеседником, любимым – нет, даже не другом: аура преклонения выше пространства дружбы. Ещё тогда, в юном возрасте, я понимала, сколько Павел Антокольский своей любовью к Поэзии и бескорыстием сделал для талантливых молодых поэтов, пришедших с войны. Внимательный наставник, он старался облегчить им вхождение в литературу. Много помогал, действительно опекал. Антокольский был редактором первой книги Александра Межирова. Излишне пояснять, что это означало для них обоих, так сердечно ценивших друг друга. Перенеся в войну невосполнимую трагическую утрату – потерю единственного сына Володи, Павел Григорьевич ощущал поэтов военного поколения практически своими сыновьями.
Помню приезды на огромную дачу Антокольского и Бажановой, их удивительный вкус в её оформлении, слепки римских бюстов и античных статуй, которые я с восхищением разглядывала в комнатах и коридорах, корешки многочисленных книг на полках, элегантно переплётенные материей в мелкий цветочек, старинную резную мебель, а вокруг стола в гостиной – создания фантазий Зои Константиновны из ветвей деревьев и коряг. Не забыть и аристократизм Антокольских, и одновременно простоту в общении, которая и есть черта истинного аристократизма.