— Да, — сказал Эдди, — бедняжка.
Я вынул из бумажника фунт.
— Вот, — сказал я, — на чистку.
— О нет, мистер Картер, — возразил Эдди. — Я не могу.
Но я знал, что может, и в конце концов он взял деньги.
— Ладно, — сказал я, — давайте где-нибудь выпьем.
Эдди посмотрел на часы.
— Не получится, — сказал он. — Мне нужно быть на работе через двадцать минут.
— А вы? — обратился я к Кейту.
— Я в ажуре. Свободен до шести.
— Я как раз освобожусь к этому часу, — сказал Эдди. В его голосе слышалось сожаление. Ему очень не хотелось отказываться от дармовой выпивки.
Мы с ним пожали друг другу руки.
— Спасибо, что пришли, — сказал я. — Ценю ваше внимание.
В нем снова пробудились эмоции.
— Это самое меньшее, что я мог сделать, — сказал он. — Фрэнк был отличным парнем. Одним из лучших.
— Да, — кивнул я.
Мы постояли еще минуту.
— Так-то вот, — проговорил Эдди.
Он еще раз пожал мне руку и по диагонали перешел дорогу, направляясь в конец улицы. Руки он держал в карманах, полы его незастегнутого плаща развевались на ветру.
— Пошли, — позвал я Кейта.
Мы пошли по улице в противоположную сторону. Угол Джексон-стрит и Парк-стрит, улицы, что вела к Хай-стрит, находился в двадцати ярдах от огороженного пустыря. Кейт машинально завернул за угол, но, увидев, что я продолжаю идти прямо, поспешил за мной.
Я остановился у изгороди и посмотрел туда, где раньше была канава. Двое рабочих тащили к цеху упаковочный ящик. В здании жужжал токарный станок.
Кейт встал позади меня.
— Что там? — спросил он.
— Ничего, — ответил я. — Просто смотрю.
По дороге в «Сесил» я решил позвонить. Кейт ждал меня у будки, привалившись спиной к стене почты. Наконец взяли трубку, и я услышал голос Одри:
— Здравствуйте, говорит Одри Флетчер.
Это означало, что Джеральд дома.
— Я перезвоню, — сказал я. — Скажи Джеральду, что ошиблись номером.
— Извините, думаю, вы ошиблись номером.
— У тебя отличные сисечки, — сказал я.
— Все в порядке, — сказала она и повесила трубку.
Мы добрались до «Сесила».
Я хорошо помнил это заведение, хотя прошло около двенадцати лет с тех нор, как я был там в последний раз.
В юности, когда я начал ходить по пабам, мне советовали держаться подальше от «Сесила», говорили, что не надо туда даже заглядывать, что это непристойное место, особенно по субботам, что это — худшее заведение в городе. Кто-то однажды пошутил, что хозяевам «Сесила» следовало бы повесить на двери объявление: «Песни — до десяти, драки — до одиннадцати». Я же начал появляться там сразу после того, как мне было разрешено сидеть у барной стойки. Впервые я пошел туда в пятницу. Все вроде бы было в порядке, никто ни к кому не привязывался. Я вышел в туалет, а когда вернулся, то обнаружил, что столы уже сдвинуты и освобождена довольно большая площадка перед стойкой. Все стояли в полной тишине, некоторые даже взобрались на стулья. На освободившейся площадке стояли восемь мужчин. У одних в руке были разбитые бутылки, у других — стаканы. Они стояли лицом к стойке, на которой замерли с десяток барменов, вооруженных палками.