Его губы коснулись самой чувствительной точки ее уха. Тело Дейзи становилось все податливее, она покачнулась.
— Алекс, не могу поверить... Я не знаю...
Дейзи почувствовала, как его язык, влажный и горячий, уверенно пробирается ей в рот, и сжала руки в кулаки.
Это было порочно и эротично.
Это было превосходно и безнравственно.
Этого было недостаточно.
Ей хотелось большего. Она хотела его.
Глухой возглас вырвался из груди Алекса, и по ее телу растеклась истома. Дейзи и не знала, что поцелуй может быть настолько неистовым, доводящим до исступления. Алекс положил руки на бедра Дейзи, слегка стиснув их. Через секунду он опрокинул ее на стол.
Дейзи чувствовала, как пряжка его ремня упирается ей в ребро, а молния брюк царапает бедра.
— Алекс, — прошептала она, когда он сорвал ее шелковые трусики.
— Я хочу тебя, — выдохнул он.
Сквозь туман, обволакивающий ее, Дейзи услышала, как снова заработал факс, почувствовала, как завибрировал стол. Или, может, это ее пульс стучит так сильно, подумала она, прижимаясь к нему еще крепче.
Поднос с лимонадом и печеньем с грохотом упал на пол. Алекс резко отпрянул.
Одурманенная наслаждением и потерявшая способность трезво мыслить, Дейзи застыла. Прошла целая вечность, прежде чем она смогла вздохнуть. Торопливо одернув юбку, она взглянула на Алекса. Он тяжело опустился в кресло и обхватил голову руками. Его плечи поднимались и опускались в такт тяжелому дыханию. Чувствуя, как дрожат колени, Дейзи прикоснулась пальцами ног к полу, желая ощутить твердую поверхность под ногами.
— Алекс?
Вид у него был обескураженный, виноватый и очень беззащитный.
— Проклятье! Не знаю, о чем я думал. Не ожидал, что случится что-нибудь подобное.
— Все в порядке.
Он провел рукой по волосам.
— Извини. Просто не знаю, что на меня нашло. Я не собирался распускать руки.
Он взглянул на разорванные шелковые трусики, лежащие на полу. Встал, сунув руки в карманы, и принялся вышагивать по комнате. Смерив комнату несколько раз быстрым шагом, он подошел к ней вплотную.
— Хочешь еще извинений?
От неожиданности Дейзи моргнула.
— Не поняла. За что?
— За свое непростительное поведение.
Дейзи вздохнула. Похоже, он и не заметил ее участия во всем этом.
— Не хочется прерывать твое самобичевание, но ничего непростительного в твоем поведении не было.
Он нахмурился, показывая на то, что когда-то было ее нижним бельем, и снова провел рукой по волосам.
— Черт, я порвал их!
— Да, — улыбаясь, сказала она, — такое со мной впервые. И знаешь ли, мне льстит, что я пробуждаю в тебе такую неистовую страсть.
Шутка не сработала. Лицо Алекса осталось таким же серьезным, как и было. Тогда она подошла ближе и погладила его по щеке.