— Марти, скажи что-нибудь.
— Что сказать, Бенджи? — Марти продолжала расстегивать пуговицы на его рубашке. — Разве сейчас нужны какие-то слова?
Бенджамин била дрожь, но он все еще держал себя в руках.
— Ты должна мне хоть что-то сейчас сказать, Марти.
— Зачем, Бенджи?
Она расстегнула его рубашку, выправила ее из брюк и осторожно поцеловала его живот.
— Ты много выпила, Марти, я боюсь, что ты ничего не вспомнишь об этом завтра.
— Бенджи, не дури, я даже с тобой поздоровалась, а это большой показатель. — Она оторвалась от его живота и стала подниматься к его лицу.
— Показатель чего, Марти? — спросил шепотом Бенджамин.
— Показатель того, что я вспомню об этом завтра, — сказала Марти, — и ты помни, Бенджи.
— Что помнить, Марти?
— Ты знаешь.
— Все равно скажи.
— Ты знаешь, что я люблю тебя так же, как ты любишь меня.
— Бог мой, Марти...
— А может, еще сильнее.
Он осторожно наклонился к ее лицу.
— Да, еще, — сказала Марти.
— Что, моя хорошая?
— Запомни, Бенджи, — сказала Марти, — самое потрясающее во встрече с женщиной, это несколько секунд перед первым поцелуем.
Бенджамин улыбнулся.
— Запомни эти секунды, Бенджи, — сказала Марти, — другого такого мгновения в твоих отношениях с этой женщиной уже не будет больше никогда.
И она осторожно коснулась его горящих губ своими прохладными губами.
Утром Бенджамин Мортон проснулся гораздо раньше Марти Кейл. Он долго смотрел на нее спящую.
Поправил непослушную прядь волос и нежно-нежно поцеловал в уголок губ. Марти спала сном счастливого ребенка, у которого сбылись все мечты.
А Бенджамин вдруг почувствовал, как он безумно устал в последнее время. Но он улыбнулся и с облегчением вздохнул. Ведь его мечты тоже исполнились. Он осторожно встал с кровати, оделся и вышел из номера.
Назад он вернулся примерно через полчаса. Как добрый джинн и волшебник. С подносом горячего кофе, сливками и горячими сладкими булочками. Для этого он в такую рань разбудил своих поваров и стойко выдержал их просьбы о немедленном увольнении.
Марти сидела на его кровати, откинувшись на подушки, курила его сигареты и стряхивала пепел в пепельницу. Бенджамин с подносом остановился в дверях, пытаясь почувствовать утреннее настроение своей любимой женщины и пребывая в полной уверенности, что она счастлива так же, как и он.
— Черт возьми, Бенджи, — сказала его любимая женщина, — может, хоть ты мне объяснишь, что я тут делаю, а то я сама себе вот уже минут пятнадцать это объяснить не могу.
Бенджамин подавил тяжелый вздох и опять почувствовал, где находится его сердце.
Марти ничего не помнила об этой ночи.