— Какие качества вы назовете главными в его характере?
— Он полностью отдавал себя делу, работе, и других забот у него, казалось, не было. Не знаю, уделял ли он какое-то внимание своей семье… Он мог часами беседовать с товарищами, умел слушать, задавал вопросы, уточнял, сам наполняясь багажом знаний, и давал тому, с кем вел беседу, ориентиры того, чем следует заниматься. Это был человек очень широкой эрудиции. Случалось, что какой-нибудь специалист по тому или иному вопросу пытался подчеркнуть, что он здесь стоит выше, но Юрий Владимирович умел удивительно обозначать вопросы, которые углубляли тему и порой высвечивали, что на самом деле стоил его собеседник… Его подход даже к проблеме, которую он не знал, был настолько интересен, глубок и разносторонен, что люди понимали, что имеют дело с неординарным человеком. К тому же он всегда был сдержан, вежлив и тактичен. Не помню, чтобы он кого-то оскорбил, унизил. Правда, иногда он выходил из себя, но не по отношению к собеседнику, а по какой-то проблеме — и тут-то он давал волю своему красноречию. Он говорил: «Ну что ж, слов нормальных не хватает, перехожу на другой лексикон!»
— В 1956-м выработали в Венгрии. Как вы оцениваете тогдашние события?
— Кажется, мы не смогли понять, что это была первая серьезная попытка пересмотреть итоги Второй мировой! После нее прошло 11 лет, и думалось, мир должен идти по той колее, в которую вошел по ее результатам. Но мы этот момент упустили — ни советская, ни венгерская пропаганда ничего не сказали по этому поводу. Хотя выходец из одного графского семейства мне тогда так заявил: «Итоги войны были не во всем справедливы — вероятно, придет время их пересмотреть. Может быть, сейчас мы это начали». Я не придал этому должного значения… Народный строй тогда еще по-настоящему не утвердился, «бывшие» теряли силу и торопились что-то сделать, чтобы отвоевать утерянные позиции.
— Вы считаете, тогдашняя политика Советского Союза была правильной?
— Если бы мы потеряли позиции в Венгрии, потом еще где-то, то, думаю, что то, что произошло у нас в 1990-х годах, наступило бы значительно раньше. Говорить, что в Венгрии была революция — глубокая ошибка. Против народной власти, ее институтов поднялась сравнительно маленькая часть венгерского населения, а большая была за эту власть… Кстати, как председатель КГБ СССР, я хорошо знаю, что в 1990–1991 годах и наши люди не помышляли о том, чтобы уничтожить Советскую власть — об этом думала весьма небольшая часть населения. Когда я сравниваю то, что было в 1956-м в Венгрии и в 1991-м у нас, картина примерно та же: один процент ломает жизнь 99 процентам населения…