— Вы можете радоваться, — сказал эдил, похлопав Лайама по плечу. — Дело немалое, случай был сложный. — Он убрал ногу со стула, смахнул с него грязь и сел, всем своим видом выказывая довольство. — Заседание должно пройти хорошо. Я приказал усилить охрану.
Охраны в зале было действительно многовато, но, на взгляд Лайама, от мирно державшейся публики не исходило угрозы.
— Мне кажется, все обошлось бы и так, — сказал он, чтобы поддержать разговор.
— Боги, Ренфорд, вы даже не представляете, на что эти люди способны! Особенно купчики среднего ранга, а уж… — Он не закончил фразы, ибо вдова Саффиан повелительно постучала рукой по столу. Гул голосов в зале мгновенно затих.
— Эдил Куспиниан, вы готовы?
Куспиниан встал и коротко поклонился. Прежде чем заговорить, он окинул собравшихся суровым взглядом.
— Да, госпожа председательница ареопага. — Голос его прокатился по залу. И сама поза эдила, и зычный басок напомнили Лайаму одного торквейского лицедея — тот так же пыжился и засовывал большие пальцы за пояс, изображая облеченных властью вельмож.
Вдова Саффиан повернулась и дала клеркам знак. Старший из них — длиннобородый старик с подагрическими руками — тут же встал.
— Слушайте! — важно провозгласил он, задрав бороду. — Слушайте все! Заседание ареопага милостью богов и волеизъявлением нашего лорда Линдауэра Веспасиана — герцога Южного Тира, правителя Саузварка и Уоринсфорда, маршала и верного подданного короля Таралона — началось! Очистите ваши сердца, ибо грядет праведный суд! По первому делу вызывается Пенна, дочь Роры из Бондарского двора. Она обвиняется в порче пива с помощью колдовства. Пенна, дочь Роры, предстань перед высоким судом!
Старик сел и принялся бешено что-то строчить на белоснежном поле бумаги, очевидно записывая собственные слова. Остальные клерки уже их записали и теперь просто сидели, держа перья торчком.
Два стражника ввели в зал молоденькую служанку с аккуратно зачесанными назад белокурыми волосами и поставили ее перед столом, за которым восседала вдова. Между дюжими караульными девушка выглядела сущим ребенком, но держалась она довольно спокойно и стояла недвижно, ожидая, когда председательница заговорит. Вдова Саффиан заглянула в бумаги, затем подняла взгляд.
— Выслушайте, в чем вас обвиняют.
Лайам подался вперед, обратившись в слух. Он подивился обстоятельности, с которой госпожа председательница ознакомилась с деталями дела. Вдова говорила сухо, сжато и без заминок, даже не прибегая к помощи документов, однако его соседи воспринимали это как должное, а Куспиниан откровенно скучал. Он сидел на своем стуле, развалясь и вытянув ноги, глаза его были пусты.