Полковник фон Зангер оторвал взгляд от разложенных перед ним донесений, закурил папиросу, подвинул пачку оберштурмфюреру Штедке и спросил, обдавая его ароматным дымом:
— Что вы намерены сообщить мне, господин оберштурмфюрер?
— Я хотел, господин полковник, доложить вам, что специальная акция подходит к концу. Триста шестьдесят «добровольцев» уже можно отправлять на работы в Германию. Это крепкие, здоровые парни и девушки.
— Повсюду пахнет дымом и гарью. Создается впечатление, будто ваши люди сожгли все дома этого городка…
— Вы знаете, господин полковник, когда лес рубят…
— Откровенно говоря, — перебил его фон Зангер, — я не убежден, что это наилучший способ привлечь на свою сторону местных жителей и добиться спокойствия в нашем тылу. Вы схватили триста шестьдесят молодых парней и девушек, но наверняка столько же скрылось от вас. Все они уйдут в лес и укрепят силы партизан. А что такое партизаны, мы уже испытали на своей шкуре.
— Я имею строгое предписание, — скривился Штедке с сожалением. — Рейхсфюрер Гиммлер и наивысшие интересы Германии…
— Знаю, знаю, — прервал его полковник, — не нужно меня убеждать. — Самоуверенность этого нагловатого эсэсовца действовала ему на нервы. Он не терпел оберштурмфюрера Штедке, хотя тщательно скрывал это. — Как идет следствие по нашему делу?
— Мой старший начальник из штаба армии утверждает, что утечка информации о готовящемся наступлении могла произойти только в нашей дивизии.
— Жаль, — процедил сквозь зубы полковник. — Что ж, если это так, вы с Клосом тем более должны стараться найти этого болтуна.
— Господин полковник постоянно говорит о болтуне, как будто бы это только шалость или неосторожность какого-то нашего офицера.
— Я уже неоднократно вам говорил, господин Штедке, — полковник не скрывал своего раздражения, — что не могу подозревать ни одного из офицеров моей дивизии, не имея конкретных доказательств.
— Вы, господин полковник, в более выгодном положении. Я же обязан подозревать всех.
— И меня тоже?
— Штурмбаннфюрер[2] Мюллер приказал мне исключить из числа подозреваемых господина полковника фон Зангера.
— Что?! — воскликнул полковник. Он медленно поднялся с кресла, дрожащей рукой снял очки. — Вы хотите сказать, господин Штедке, что сомневались во мне и запросили мнение своего начальника? Как вы смели? Вы, господин оберштурмфюрер, видимо, забыли, что я командир дивизии и вы обязаны обо всем докладывать мне.