Дом Скочиковского высокий, добротный, обнесен крепким частоколом. Живности всякой полон двор, и холопы едва управляются с нею.
Утром Шаненя застучал в калитку, и пять злющих псов сразу же залились лаем. Выскочил холоп, разгоняя собак.
— Кто стучит? — спросил, не отбрасывая щеколду.
— Седельник Шаненя до ясновельможного пана Скочиковского, — ответил Иван. — Открой.
— Заходи!
Холоп открыл калитку.
— Не порвут? — хмуро покосился Шаненя на собак.
— Вон! — топнул холоп, и псы лениво отошли в сторону.
— Скажи пану, Шаненя пришел.
Через несколько минут на крыльце появился пан Скочиковский в широких синих портах и нательной рубахе. Из сафьянового мешочка он вынул щепотку зелья, затолкал пальцем его в ноздрю и чихнул. Вытирая слезу, уставился на Шаненю.
— Сбрую принес? Показывай!
Шаненя развязал мешок и, вытащив ременную сбрую, положил ее перед паном. Серебром сверкнули на солнце заклепки на падузах, загорелись искорками золотистые звездочки на седелке и уздечке. Старое, сморщенное лицо пана Скочиковского застыло в довольной улыбке.
— Пришел, ясновельможный пане, с делом к тебе.
Скочиковский согласно мотнул лысой головой.
— До Скочиковского все теперь с делом ходят. Скочиковский всем надобен. Дело у тебя большое, малое ли?
— Видно, не малое, — подумав, ответил Шаненя.
— Пойдем в покои.
Чутье у Скочиковского острое: если б дела не было — не нес бы Шаненя сбрую, а прислал челядника. Пан показал Шанене на скамейку, сам сел в кресло, накрытое медвежьей шкурой, и полез в карман за зельем. Шаненя выжидал, когда Скочиковский отчихается.
— Задумал я, пане ясновельможный, попытать счастье в новом цехе, — начал с достоинством Шаненя.
— Ну?
— Большой спрос нонче на дермезы и брички с железным ходом. Покупать будут, только давай.
— Что правда, то правда. Спрос есть.
— Вот я и нашел себе мастерового, молодого, работящего мужика. Коваль отменный. Мех раздобыл и поставил. А теперь и железо надобно, пане.
— Железо теперь в цене, — загадочно усмехнулся Скочиковский, сгоняя с лысины назойливую муху. — Куда ни сунься, везде железо, железо, железо…
— Так, пане ясновельможный. В неметчине рыдваны давно на железном ходу, с рессорами.
— Мне дела нет до неметчины. Там пускай хоть чертей на рессоры сажают. Сколько тебе железа надо?
— Сто пудов.
— В своем уме ли, пан седельник? Я за год четыреста пудов делаю. А время теперь, сам знаешь, какое. Все до фунта на казну идет. — Скочиковский понизил голос до шепота: — Сеймом приказано пушки и ядра лить, мушкеты делать… Схизматик в образе Хмеля грозит Речи Посполитой… Пять пудов еще могу дать. Да и то, чтоб… — Скочиковский приложил дрожащий палец к сухим губам.