— Ну вот, опять ты свалился на мою голову, радость моя!
Вечно она шутила, и Генри очень ее любил. Когда кто-нибудь спрашивал, кто его лучшие друзья, Эди он называл первой. Мало того, что веселая, она была такая мягкая, седовласая и розовощекая, аппетитная, как теплая пшеничная лепешка.
— У тебя все благополучно?
Этот вопрос она задавала каждый день, несмотря на то что каждый день видела его в школе во время завтрака, поскольку сама и кормила ребят завтраком. Для Генри это было большим удовольствием: Эди знала, что он любит, а что нет, и урезывала ему порции форшмака с соусом карри и густого заварного крем — их он ненавидел, зато щедро накладывала на тарелку его любимые картофельное пюре и шоколадное желе.
— Полный порядок, — сказал Генри. Он прошел в гостиную и сбросил на диванчик куртку и ранец. — У нас было рисование. Нам дали задание кое-что нарисовать.
— И что же вы должны были нарисовать?
— Песню. — Он начал расстегивать ранец. Что-то его смущало, и он надеялся на Эди — может, она разрешит его сомнения. — Понимаешь, мы пели «Лети, моя лодка, как птица над морем», а потом надо было нарисовать такую же картину. Все нарисовали лодки, в них сидят гребцы, а вдали острова, и лодки плывут к островам, а я нарисовал вот это, — он протянул Эди слегка помятый от соседства с теннисными туфлями и пеналом рисунок. — Только мистер Маклинток почему-то засмеялся.
— Засмеялся? — Эди взяла листок, отыскала свои очки и стала разглядывать рисунок. — А он не сказал, что его рассмешило?
— Наверное, не успел. Зазвенел звонок, и урок кончился.
Эди опустилась на диванчик, и Генри сел рядом с ней. Они вместе молча рассматривали рисунок. Генри решил, что так хорошо у него никогда еще не получалось. По синему морю, рассекая волны, несся очень красивый быстроходный катер, на нос его фонтаном обрушивались белые брызги, в кильватере пенилась волна. В небе летали чайки, а на самом носу катера лежал завернутый в одеяльце младенец. Его было трудно нарисовать, потому что у младенцев такие смешные лица, нет ни носа, ни подбородка. Младенец этот вызывал тревогу — он мог соскользнуть с катера и упасть в море. Но он удержался, он не упал.
Эди ничего не сказала. Генри пояснил:
— Это быстроходный катер. А это тот мальчик, который родился, чтобы стать королем.
— Понимаю…
— Но почему же мистер Маклинток смеялся? Что тут смешного.
— Ничего смешного. Очень красивая картинка. Только, видишь ли, «Лети, моя лодка» — как поется в песне — не значит: «Лети, как быстроходный катер», а просто: «Быстро плыви, лодка». А этот малютка — красавец принц Чарли, но когда он плыл на лодке, он был уже не младенец, а взрослый молодой человек.