— Кофе — чудесная идея, — говорит Энн, как будто мадам Лавуа его предложила. — Большое спасибо.
Мадам Лавуа подает знак горничной, и та торопливо покидает комнату, едва не сияя от восторга. Подозреваю, что ее хозяйку не слишком часто заставляют чувствовать себя неловко в собственном доме. Не будь я так обеспокоена судьбой Кейт, я бы наверняка тоже получила удовольствие от созерцания подобной битвы титанов.
— Где она? — не выдерживаю я. — Ведь она ночевала здесь, верно?
Еще одно галльское пожимание плечами.
— У меня была встреча. В пять вечера, когда я уходила, она была здесь.
— Наверняка ваша дочь все знает, — уверенно говорит Энн. — Нам нужно с ней поговорить.
— Полагаю, дочери тоже не было дома.
— Ну, тогда ваш муж.
— Desolee[35]. Он на работе. Быть может, вам лучше вернуться после шести…
— Мадам Лавуа, — обращается Энн к хозяйке, резко постукивая об пол тростью. — Кажется, вы не понимаете. Пропала моя внучка. Ей всего семнадцать лет. И в последний раз ее видели здесь, в вашем доме. Мы ценим ваше гостеприимство, однако ситуация становится серьезной. Естественно, нам не хотелось бы впутывать полицию в личные дела, но мы должны отыскать Кейт как можно скорее. Мне жаль, если это доставляет вам неудобство, но…
Сабин Лавуа встает.
— Попробую дозвониться до мужа.
— А я поговорю с горничной, — вполголоса произносит Энн. — Слуги всегда знают, что на самом деле творится в доме.
— Я должна позвонить Уильяму, — спохватываюсь я. — Мобильник здесь не работает…
— Телефон в коридоре. Смотри не давай ему спуску, — предупреждает Энн. — Моего сына надо прижать к ногтю. Будь с ним смелее, Бэт. Это единственный способ вызвать в нем уважение. Мужчины не любят тех, кого не ценят, запомни!
Теперь я прекрасно понимаю, почему, выросши с такой матерью, как Энн, Уильям решил жениться на такой женщине, как я. И почему с тех пор жалеет о своем поступке.
— Бэт! — восклицает Уильям. — Откуда ты звонишь?
— Из Парижа. Кейт так и не вернулась, так что я сама поехала за ней.
— Надеюсь, ты устроила ей взбучку. Пора ей вырасти и научиться для разнообразия думать и о других людях. Не могу поверить, что она оказалась такой безответственной…
Безответственной, хочется взвизгнуть мне. А кто, интересно, сидит себе в Нью-Йорке, занимается неизвестно чем неизвестно с кем, не волнуясь о пропавшей дочери? Кто даже не удосужился перезвонить мне и успокоить, сказать: «Кейт нашлась, расслабься», — потому что, видите ли, «кое-что произошло»? У кого, интересно, она научилась этой безответственности, если не у тебя?
Неожиданно мой тихо тлеющий гнев достигает температуры взрыва.