Я шумно сморкаюсь в салфетку.
— Два месяца назад у меня умер муж, — признаюсь я. — Подцепил какой-то вирус и просто умер, без всяких предупреждений. И у меня даже не было возможности попрощаться. — Я делаю глубокий вдох и смотрю ей прямо в глаза. — Он не был моим любимым. Он был моим лучшим другом, но я не любила его так, как подобало, так, как жена должна любить мужа.
— О, моя милая, — говорит она. — Мне так жаль.
Она имеет в виду не то, что ей жаль его; она жалеет меня, потому что я не знала прежде, как по-настоящему любить его.
* * *
Плотнее обхватив колени руками, я поджимаю ступни. Я сижу на диване в полной темноте. Уже два часа ночи, но я не могу уснуть. Из-за всего того, что меня сегодня расстроило. Детская одежда. Я же просто ходячий шаблон!
За время работы в больнице я видела десятки женщин, которые годами отчаянно пытались завести ребенка: дети из пробирок имеют больше шансов, чем зачатые естественным путем, но родившиеся недоношенными, тем более что зачастую речь идет о многоплодных родах. Для таких матерей, как Анна Шор, морщинистый малыш в коробке из оргстекла являет собой итог многолетних проб, уколов, неудач и разочарований; часто драгоценный, хрупкий новорожденный — их последняя надежда. Они рассказывали мне о том, как их сердца разбиваются в детских отделах супермаркетов, и о том, как пересекают улицу, чтобы не проходить мимо магазинов для грудничков; о том, как вздрагивают от детского плача в самолете и мечтают украсть ребенка, на пару минут оставленного без присмотра в коляске. Я сочувственно выслушивала их и про себя удивлялась: как пусты, должно быть, их жизни, если им нужны дети, чтобы их наполнить.
Тоска о ребенке. До сих пор мне не удавалось понять значения этого термина. Это чувство, разъедающее тебя из глубины, вгрызающееся в твои внутренние органы. Это сводящая с ума пустота, которую ничто не заполнит.
Горько улыбаюсь в темноте. Большую часть своей взрослой жизни я проработала с новорожденными — и ни разу не ощутила и толики материнского инстинкта. Я погубила наш брак, среди прочего отказавшись подарить мужу ребенка. И вот теперь, когда я превратилась в бесплодную вдову, мои гормоны вдруг пробудились к жизни. Если там, наверху, есть Бог, то у него отвратительное чувство юмора.
Встаю и наливаю большой стакан белого вина из холодильника. А я-то думала, что в моей жизни все отлажено: удачная карьера, бездетная независимость, очаровательный муж, к которому я была искренне привязана, и — на сладкое — страстный, более мудрый и опытный любовник на случай, когда необходима быстрая встряска. Я полагала, что смогу удержать все это; что смогу заставить все тарелочки вращаться и не уронить ни одной. Слово «спесь» изобрели, чтобы охарактеризовать подобных мне.