Когда он заговаривает снова, я даже подпрыгиваю от неожиданности.
— Мы всегда обещали друг другу, что останемся друзьями. Никогда не подозревал, Элла, что ты окажешься клятвопреступницей.
Мне потребовалось восемь лет, чтобы признаться себе: я люблю этого человека. А теперь я должна отпустить его, ведь я поняла, что поступить правильно — наконец-то — единственный способ снова вернуть себя к жизни.
Он прав. Я задолжала ему как минимум объяснение.
Я беру трубку.
— Я не клятвопреступница.
— Господи, ты жутко выглядишь! — восклицает Уильям.
— Спасибо. Мне намного лучше.
Он с улыбкой отодвигает для меня стул. Я рада, что он выбрал для ужина такое посещаемое и жизнерадостное место, как ресторанчик «Челси брассери». Так будет проще.
Нет, не будет. Этот вечер — чистейшая агония отчаяния, и ничто не превратит его во что-либо иное.
Передвигаю свой стул в тень. Английская погода, как всегда, играет с нами привычные шутки, обжигая в апреле августовским солнцем, которое, несомненно, в мае превратится в ледяной ноябрьский туман. Тридцать шесть лет у меня ушло на то, чтобы на собственном горьком опыте понять: я, как и остальные рыжеволосые, не загораю на солнце.
— Сабо? — фыркает Уильям, разглядывая мою обувь.
— Сабо из золоченой кожи. Металлик — последний писк этого лета, — защищаюсь я.
— Ты же ненавидишь шлепанцы. Я и не подозревал, что все так запущено. Если бы я знал, что ты решишься надеть мешковину и сабо, то был бы расторопнее.
Уильям уже успел заказать вино — дорогущее «Монтраше». Он наливает мне прохладного напитка, и я потягиваю его, смущенно покручивая в пальцах ножку бокала. Похоже, никто из нас не хочет — или не может — начать серьезный разговор.
Заказываем на ленч свежезарезанную куропатку для Уильяма и «Керсийский» салат с утиными желудочками для меня и сидим, глядя, как по Слоун-сквер курсируют толпы. Мимо тянется, толкаясь и смеясь, вереница детишек из школы Хилл-Хаус, что неподалеку: все в фирменных коричневых бриджах и бежевых рубашках. Мой взгляд привлекает малышка лет пяти с толстенькими рыжими косичками и россыпью веснушек — точь-в-точь я в детстве.
Интересно, если бы у меня была дочь, она была бы на нее похожа?
Подтягиваю к себе хлебницу и начинаю выравнивать линию ломтиков хлеба.
— Как там Кейт?
— Хорошо, — удивленно отзывается Уильям. — Понятия не имею, что с ней случилось в Париже, и не уверен, что хочу знать. Но с тех пор как мы вернулись, она выглядит веселее. Бэт вроде справляется с перепадами настроения. В общем, дела обстоят получше.
— Она не пропустила экзамены?