К моему удивлению, в спальне обнаруживаю Бэт в кровати за чтением. Увидев меня, она откладывает книгу и убирает очки на прикроватную тумбочку.
— Зря ты не ложилась спать, милая. Я же предупредил, что вернусь поздно. — Сдергиваю галстук, присаживаюсь на край кровати, развязываю шнурки. — Что-то не так?
— Да, Уильям. Извини.
Поднимаю взгляд на жену.
— Извинить за что?
— Боюсь, я приняла решение, — четко произносит Бэт. — Я ухожу от тебя.
Лик Иисуса в тарелке хлопьев — тревожный знак для кого угодно.
У меня появился второй шанс наладить отношения с дочерью. Третьего не будет.
Я не сомневалась: рано или поздно опять придется принимать таблетки. Я бы не повезла их с собой в Париж, засунув под подкладку сумки и притворившись, что совсем о них забыла, если бы не знала, что время истекает. Сегодня утром я потратила в магазине при гостинице девятьсот евро на эксклюзивные пенковые трубки для Уильяма — а ведь он даже не курит.
Я не могу позволить себе очередного приступа мании. Я же взяла с собой таблетки. Теперь остается доказать, что взяла не зря.
Муж пытается протолкнуться мимо меня к двери. Собравшись с духом, я пускаюсь в самую дикую авантюру в своей жизни. Я знаю, что могу потерять все.
— А как насчет твоей интрижки, Уильям?
У него от лица отливает кровь. На воре шапка горит. Только теперь я осознаю, как сильно надеялась, что это окажется неправдой.
Отворачиваюсь к окну — прячу лицо.
— Ну, то есть мне следовало бы сказать «интрижек» — во множественном числе, — жизнерадостно добавляю я. — Уверена, их было числом больше одной. Мы ведь, в конце концов, не занимаемся сексом уже восемь лет. Надо быть каменным, чтобы за такой срок не захотеть секса, а подцеплять шлюшку на вокзале не в твоем стиле. — Сама не верю собственному спокойствию. — Кейт убежала, потому что мы подвели ее. Знаю, во многом виновата я. Я причинила ей боль, и с этим мне придется жить всю жизнь. Но тут дело еще и в нас. В тебе и во мне. Уильям, она еще ребенок. Мы все еще нужны ей.
Буквально чувствую спиной: Уильям мучительно размышляет, как совладать со мной и с ситуацией. Он ненавидит сцены.
— Бэт, я никогда не хотел причинять тебе боль…
— Я не виню тебя, Уильям. Я сейчас не об этом.
Излагая свои требования, я почти не сомневаюсь: Уильям изобразит удивление или даже начнет возражать против идеи бросить меня. Может, на каком-то уровне сознания он действительно против. В конце концов, он всего-навсего мужчина. Он привык к своим земным благам, к повседневной домашней рутине. Он не захотел бы уходить, если бы только у него не было куда — и к кому. Как и большинство мужчин.