Она даже не видит, как машина приближается.
Лилии.
В первую секунду мне чудится, что я по-прежнему дома, лежу в полудреме на диване.
Пытаюсь открыть глаза, но веки не слушаются. Начиная паниковать, предпринимаю еще одну попытку — на сей раз удачную. В глаза бьет ослепительно белый свет. Зажмуриваюсь — отчего всю шею и позвоночник пронизывает жгучая боль. Жду, пока она пройдет, стараясь держать себя в руках. Что-то у меня путаются мысли. В сознании проплывают разрозненные слова и образы. Сосредоточься. Лежу на спине. Боль в позвоночнике и мрачная плитка на потолке подсказывают, что я на больничной койке. Палата утопает в цветах: я определенно не в отделении экстренной помощи и пролежала здесь как минимум сутки.
Стоящая слева капельница приковывает меня к кровати. Правая рука забинтована; правая нога подвешена в перевязи в футе над одеялом. Перелом лодыжки. Стараюсь чуть шевельнуть левой ногой — простыня приподнимается. Значит, я не парализована; руки-ноги вроде бы тоже на месте.
Туман вновь сгущается. Пытаюсь ему сопротивляться. Есть что-то еще — то, что я не могу вспомнить… что-то важное…
Сплю.
— Как ты себя чувствуешь?
Открываю глаза. На сей раз легче.
Люси откидывает с моего лба волосы. У нее прохладная рука.
— Хочешь воды?
Она поит меня водой из чашки-поилки, как у малышей. Хочу заговорить, но в горле совсем пересохло. Понимаю, что мне ставили интубационную трубку.
— Ты попала в аварию, — мягко говорит Люси. — Тебя сбила машина. Помнишь?
В мозгу расплывается путаница рассыпанных образов. Пивная банка прыгает по мостовой. Музыка, громкая и рваная. «Если это впрямь любовь, скажи, сколько ее…» Полицейские сирены… тяжелый рюкзак врезается в плечо… «В любви есть нищета, которую можно подсчитать…» Кейт смеется…
— Кейт, — шепчу я. Люси не слышит меня.
— Поспи немного, — говорит она, расправляя одеяло. — Я вернусь попозже.
— Кейт! — кричу я, но звук разносится лишь в моей голове. Опять сплю.
Я просыпаюсь. Все болит, зато дурман лекарств развеялся. Мысленно подсчитываю телесный ущерб. Тяжелая повязка на руке — гипс. Цветы рядом со мной уже вянут — значит, я пробыла здесь не один день. Может, даже неделю.
Кончиками пальцев дотягиваюсь до кнопки вызова.
В палату врывается медсестра.
— Ах, мы проснулись. Ну что, чувствуем себя лучше?
— А где… — Закашлявшись, пробую снова: — Где Кейт?
— Не пытайтесь пока разговаривать. Вам было очень плохо. Знаете, мы вас едва не потеряли…
Безуспешно пытаюсь сесть.
— Где Кейт?
Ее губы сжимаются в ниточку.
— Приведите ко мне доктора Николсона!
Медсестра выходит.