Каннель радостно подпрыгивает, приветствуя меня на кухне. Я крепко обнимаю пса, швыряю сумку на стол и ставлю на плиту чайник. И почему у нас нет приличного электрического, как у всех нормальных людей? Ненавижу эту дрянную жестянку.
Нервы у меня порядком расшатались. Голова болит, и вообще слабость по всему телу. Прямо как перед месячными или вроде того. Боже, быть женщиной — просто ужасно.
Ма врывается через заднюю дверь, отчего я испуганно подпрыгиваю и ошпариваю руку.
— Дорогая, у меня великолепная идея! Завтра мне нужно съездить в Брайтон — я должна увидеть море, должна закрепить этот цвет в памяти. — Она принимается кружить меня по кухне, и в итоге я наступаю на собаку. — Почему бы тебе не составить мне компанию, а, Кейт? Мы чудно проведем время, и…
Я отстраняюсь.
— Мам, в другой раз. Скоро экзамены, я не могу просто взять и сбежать.
— Конечно же, можешь, милая. Я ничего не забыла, просто подумала, что перерыв тебе не помешает. Мы слишком мало времени проводим вместе, и я скучаю по тебе, мое солнышко. А твоя дурацкая школа за неделю никуда не денется…
Такое ощущение, что она до сих пор считает меня трехлетним ребенком. Я чуть не переспала сегодня со своим парнем на его диване, ма! Почему ты не догадываешься поговорить со мной об этом?
— Мам, ты, по-моему, не въезжаешь! — резко бросаю я, засовывая обожженную руку под струю холодной воды. — Я не хочу ехать в твой долбаный Брайтон и смотреть на море. Мне не пять лет, а семнадцать, и мне нужно учиться!
— Ладно-ладно, милая. Не кипятись. Я просто подумала, что это было бы здорово, хотела немножко отвлечь тебя…
Внезапно на меня накатывает такая злость, что я вот-вот завизжу. Почему ей для разнообразия хоть раз не побыть нормальной? Почему она всегда вот такая?
— Слушай, если хочешь в самом деле помочь, позвони Этне и напомни насчет работы, которую она нам обещала! Аукцион в субботу, и во всех буклетах значится ее имя. Если она не появится, я повешусь!
У мамы ошарашенный вид.
— О, я уверена, что она обязательно…
— Ладно, забей. Я ухожу к Клем!
Схватив сумку, я вылетаю из дому. От слез почти ничего не разбираю на пути. Такое чувство, что мне нигде нет места: ни дома, ни в школе, ни рядом с Дэном. Почему я не могу просто заниматься своими делами и ни за кого не отвечать?
Чтобы срезать дорогу до дома Клем, решаю пойти переулком мимо железнодорожной станции. Спешу через темноту, в каждой тени мне мерещатся насильники и убийцы; дыхание клубится на холоде перышками пара. Надо было прихватить Каннеля. К тому моменту как я добираюсь до парковки и поворота на улицу Клем, сердце уже бешено колотится. Немного успокаиваюсь, заметив парочку, тискающуюся в одном из этих ужасных внедорожников, припаркованных возле входа на платформу (в том году папа купил такой же; неужели ему нет никакого дела до окружающей среды?). Хоть кто-то поблизости, на случай если на меня накинется какой-нибудь псих с топором. Боже, только посмотрите на них! Да они же вот-вот займутся…