– Полковник Нори.
– Он. На одну только пачку расщедрился. Скотина. Пожалел покойнику табачку.
Марк полез в карман за пачкой, вытащил ее, провертел в руке – ноздри Рюноскэ хищно дрогнули, – и как бы невзначай засунул обратно в карман.
– Сначала ответьте мне на один вопрос.
Покойник расхохотался. Он ржал, закинув голову и дергая острым кадыком, откинувшись на спинку стула до того, что стул опасно балансировал на двух ножках. Так же резко оборвав смех, Рюноскэ с грохотом опустил стул на все четыре ноги и заявил:
– Узнаю черта не по рогам его, а по любезной манере. Давай свой вопрос.
– Почему вы не танцуете, как остальные?
– Отчего же? Танцую, – Джек вдруг легко вскочил со стула, крутнулся и двинулся через камеру, отбивая резкую щелкающую чечетку.
Прежде чем Марк успел вызвать охрану, Рюноскэ замер, сунув руки в карманы и чуть отставив назад левую ногу. Постоял так, будто вслушиваясь во что-то, лихо хлопнул ладонями над головой и завертелся в обратную сторону. Отстучал каблуками простенький ритм, который тут же намертво засел у Салливана в голове.
Марку пришли на ум пьяные и дымные вечеринки у деда – тот, накачавшись виски, выплясывал что-то подобное. Ирландский степ, древний, как скалы Эйре. Поразительно живой танец по сравнению с тупым и мервым сиртаки. Слишком живой. Будь старик поспокойней, его бы не хватил удар и Марк не очутился бы в католическом приюте, а затем и во флорентийской спецшколе. Жизнь пошла бы иначе… впрочем, чушь. Таких, как он, орден вытаскивал и из самой глубокой дыры графства Клэр. Однако как чертяка танцует…
Марк ощутил, что его тоже тянет в пляс.
Эге…
Первый ментальный блок волна степа смела, как прилив сметает мелкую гальку. Второй дал Марку достаточно времени, чтобы вцепиться в подлокотники кресла.
Чечетка зачастила, стала истеричной, будто пляска святого Витта, – и резко смолкла.
Джек остановился в углу и смотрел оттуда на Марка, чуть склонив голову к плечу, – оценивающе и даже уважительно.
– Умеешь, инквизитор. Но это я только так, разминаюсь.
– Вы не ответили на вопрос, Джек. Я спросил, отчего вы не танцуете, как остальные.
– Ну, нашла коса на камень, – осклабился Рюноскэ. – Я понимаю, это такая игра. В нее очень любят играть люди в черных плащах поверх белых ряс. Они называют себя псы господни, хотя, в сущности, они просто-напросто псы.
У предателя и убийцы были желтые крупные зубы, и из пасти несло трясиной и табаком. Салливан утомленно прикрыл глаза. Сдается, ему попался еще один инженер Андерсен, только вместо роскошных форм вдовы этот зациклился на доминиканцах. Марку захотелось запустить в стенку чем-то тяжелым. Еще минуту назад казалось, что впереди забрезжило решение, – но нет, все тот же тупик.