На крыльце появился Гиви.
– Вах, вах! – запричитал он, глядя на разорение. – Какой дэнги пропал! Кыш, отсэдова! – прикрикнул он на ребятишек, и они всполошённой стайкой брызнули в разные стороны.
– Кричи, не кричи, это твои проблемы! – подступилась к Гиви баба Вера. – А кто убирать будет?
– А кто мнэ дэнги вэрнёт?! – не остался в долгу Гиви.
– Нет, а кто убирать будет? – гнула своё дворничиха.
Они поприпирались минуты две, затем Гиви сунул бабе Вере сто рублей, она отстала, а Гиви вместе с шофёром принялись вёдрами таскать сахар в квартиру.
Потирая челюсть, Яша постоял немного, пытаясь вспомнить гениальную мелодию, но удар кулака спецназовца начисто отшиб память. Хренников мелодию написал, к Хренникову она и вернулась. Домой идти Яше расхотелось, да и не к чему. Он оглянулся, увидел в беседке Могола с Димой, стоящие на столике бутыль с пивом и стаканы и направился к ним.
– Что ж это такое делается? – пожаловался он, подходя. – Как что случается, так евреи виноваты…
– Выпьешь? – предложил Могол, сочувственно глядя на расплывающийся по скуле Яши синяк, и пододвинул к нему Димкин стакан.
– Выпью, – сказал Яша.
И выпил. Поморщился, потянулся к плавленому сырку, но получил по руке.
– Закусь вприглядку!
– А занюхать можно?
– Занюхать можно.
Яша взял сырок, понюхал, пожевал губами под бдительным взором Могола и с видимым сожалением вернул.
– Ещё выпьешь? – снова предложил Могол. – А то Собутыльников не пьёт, – кивнул он в сторону Димки.
Дима окончательно сконфузился.
Яша сделал вид, что раздумывает над предложением, затем согласно кивнул.
Могол налил в стаканы пиво и разбавил его под столом водкой.
Они выпили, Яша потянулся за сырком и снова получил по руке.
– Я занюхать! – обиженно протянул он, хотя про себя думал надкусить.
– Только занюхивай, – разрешил Могол. – Много вас таких, на закусь охочих! Вон, Трезвенников не пьёт, а на сырок тоже косится.
Под наблюдением Могола Яша понюхал сырок.
– Что за жизнь у евреев, – вздохнул он. – То в морду бьют, то по рукам… И всё за чужие грехи.
Не будучи Эйнштейном, ни даже Хренниковым, Яша, как и Могол, ничего существенного, кроме национальности, предъявить не мог.
– Чего жалуешься? – недовольно скривился Могол. – Вашу нацию сколько веков истребить пытались, а всё никак. А от моей великой нации только я остался. Последний.
Яша жил в доме недавно, получив квартиру в наследство от тёти Сони, поэтому о родстве Могола с великой нацией татаро-монголов ничего не знал и на всякий случай промолчал. Свежо было воспоминание о кулаке спецназовца.
– Почему? – робко вставил слово Дима. – Татары есть, монголы – тоже…