Доктор Чен, который постоянно удивлялся, отчего же Карл не помирает, глядел на вытянутую руку Ребекки, сощурив и без того крошечные глаза. По лбу доктора бежал пот, у виска пульсировала жилка. Чен помнил чопорного Фрэнка Миля, помнил, как часто он говорил ему – «отдам полцарства за микроскоп!», и ещё «руку – за полевую лабораторию!», и ещё «рушу – за морфий и пенициллин!..».
Доктор Чен был труслив, потлив и очень умен. Ему до язвы в желудке хотелось взять у Ребекки платок с кровью Фрэнка и посмотреть на него через выстраданный британцем микроскоп.
Но он очень боялся.
…Наш душ с Танечкой – это десять бутылок воды из колодца, что к северу от лагеря. Невысокий кругляш, выложенный кирпичами из жжёной глины, с жестяным ведром, которое примотано к перекладине. По вечерам колодец дышит паром, и к нему сбегаются не то койоты, не то лисы. Когда-то давно Фрэнк безуспешно охотился на зверей; после очередной попытки он вернулся в лагерь с тикающим веком и поведал, что видел трехпалые следы.
«Такое могла насеменить только очень большая курица», – сказал он. «Или очень большой петух», – мгновенно поправила педантичная фрау Ландерс.
Когда прохладной звёздной ночью все наши вышли к костру и привычно закряхтели-заохали, устраиваясь на подстилки, Фрэнк громко сказал: «Меняю всё что угодно на охотничий карабин». «Думаешь, карабин спасёт тебя от цыплёнка-перерост-ка?» – спросил его Родж Камински, а Дильмурат принялся вспоминать истории, которые ему в детстве рассказал прадед-чабан. Легенды о змеях о тысяче колец, о безглазых червяках длиной в пассажирский состав. Дедушка Карл обозвал Дильмурата глупым сайгаком и прохрипел, уставясь на луну: «Лёгкие – за минибар!».
В такие минуты нам с Танечкой кажется, что вокруг нас живут не люди, а просьбы, алкающие воплощения. Что по знойной пустыне растекаются тысячи наших желаний, и что все мы здесь менялы, ведь нет больше геолога Танечки, фермера Камински и страхового агента Миля. Есть только выпрашиваемые карабин, виски, фортепиано, томик «Анны Карениной» и миллионы несбывшихся и готовых сбыться вещей.
Карабин Фрэнк не получил. Тот, кто страдает, ничего не имеет.
…Под струями воды живот у Танечки упругий. Четыре ладони слушают, как наш малыш шевелится внутри. Наверно, он чувствует себя сейчас, как турист, скрытый в палатке от дождя.
– Я буду просить ради него коляску, – говорит Танечка. – И мячик, и велосипед, и раскраски.
– Раньше можно было заплатить деньги и сводить ребенка в зоопарк, – говорю я. – Сейчас надо менять душу за оловянного солдатика или отдавать ногу за щеночка овчарки. И если ранним утром ты услышишь тявканье под дверью, то придется разменивать на новую ногу свои грехи…