— Слегка, — парировал он и продолжил уже спокойным тоном: — Охота всегда увлекательней, когда есть соперник. Женщина всегда желанней, когда на нее претендует и другой. Уверен, то же самое ты испытываешь в отношениях с мужчинами. В конце концов, разве в Саймоне Торпе тебя привлекло не то, что он принадлежал другой?
— Я знала, почему мне не хотелось приезжать сюда на выходные. — Уне удалось произнести это с выражением крайней скуки на лице. — Ведь всегда существовала возможность встретить здесь тебя.
Он пропустил колкость мимо ушей.
— Ты здесь только на выходные? Завтра возвращаешься в город?
— Разумеется, — безразличным тоном ответила Уна. — Я здесь только потому, что бабушка попросила меня поехать с ней.
— Она собирается продавать дом?
— Это предстоит решить мне.
Корделл удивленно поднял брови.
— Бабушка больше не хочет жить здесь в одиночестве, — сухо объяснила Уна. — По крайней мере, так она мне сказала. Думаю, есть и другие причины…
— Например?
Уна пожала плечами.
— В феврале бабушка продала машину. Как раз когда нужно было обновить водительские права. Подозреваю, что она не прошла тест: зрение у нее стало неважным. Но она слишком горда, чтобы признаться в этом. Так или иначе, но теперь у нее нет возможности самостоятельно приезжать сюда. Вот она и предложила мне стать владельцем этой усадьбы, если я соглашусь. А если нет…
— Тогда она избавится от дома. — Корделл смотрел на Уну, прищурив глаза. — И… как ты собираешься поступить?
Мне казалось, я приняла решение, подумала Уна. Но теперь, когда ты здесь, одному Богу известно, как я поступлю.
— Я еще не решила. Обещала Марселле дать ответ сегодня. Если я не приму ее предложения, мы будем готовить дом к продаже. Теперь, если позволишь… — Уна отвернулась, собираясь уйти.
— Подожди. — Корделл схватил ее за руку.
— Что?
Он оказался так близко, что Уна ощутила мускусный аромат волос, запах кожи, от которого у нее закружилась голова. Она могла бы погладить кончиком пальца его упрямый подбородок. Как ей этого хотелось!
— Я приведу Энтони после завтрака знакомиться с прабабушкой. А раз ты здесь, то я и тебе его представлю.
— Как хочешь! — огрызнулась Уна, высвобождая руку. — Впрочем, мысль неплохая. Он отшатнулся, увидев мое лицо. Теперь я понимаю, что это, вероятно, из-за семейного сходства. Должно быть, я напомнила ему мать.
Глаза их встретились, и теперь Уна увидела в них то, чего не заметила сразу, — глубоко затаенную боль. Неожиданно для себя она испытала угрызения совести, от которых сжалось ее сердце. Ей пришлось засунуть руки поглубже в карманы, чтобы удержаться и не броситься утешать его. Как ей хотелось бы вернуть те времена, когда поступить так было для нее естественно! Но тех дней не вернешь, они остались, увы, в прошлом.