— Но зачем… зачем было трогать маму?! — вскочил Сашка, и сжал кулаки.
— А если бы мы не разыграли этот спектакль, разве ты согласился бы придти сюда? — парировала Титания. — Нет!
— Не сердись на них, мальчик, — Морриган подошла к Сашке, и обняла его за напряженные плечи. — Они так давно играют в свои глупые игры, что уже не верят, что кто-то может просто взять — и помочь. Бесплатно.
— Много ты знаешь! — снова фыркнула Титания.
— Я часто бываю в мире людей, — ответила Морриган. — Они бывают разные, люди. Бывают злые и жестокие, алчные и недалекие. Бывают добрые и благородные, честные и смелые. Глупые и умные. Разные. Бывает, что один человек совмещает в себе все эти качества. Дедушка этого мальчика был настоящий воин, и настоящий рыцарь. А мальчик очень похож на своего деда.
— Вы знали дедушку? — Сашка повернул голову, и посмотрел через плечо на Морриган.
— Работа у меня такая, — ответила Морриган[1]. По ледяному лицу Маб скользнула улыбка. — Я думаю, мальчика было бы достаточно попросить, и он бы помог вам и так. И спектакль бы не потребовался. Ведь ты поможешь нам? — спросила Морриган.
— Что надо делать? — спросил Сашка, и сел на скамейку. Опустив голову, он разглядывало носки своих новых сапог.
— Надо пойти в Круг, и вернуть камень на место, — ответила Морриган.
— Это опасно?
— Да, это очень опасно, — кивнула Морриган. — Никто не знает, что там. Единственный, кто побывал там, и сумел вернуться, это слуга Маб. Он сошел с ума. Я думаю, что с тобой этого не произойдет — ты особенный. На тебя не действует волшебство фэйри. Ты сумел пройти в священную рощу, сумел обмануть ведьму, подружился с бобрами, тебе помог единорог… а они редко кому помогают. Это не случайность. Ты пришел сюда, потому что должен был придти. Если кто-то и может пройти в Круг, то это ты. Заставлять тебя мы не будем. Ты можешь вернуться домой, и никто не причинит тебе вреда. Как бы ни повернулось дело, я прослежу, чтобы с твоей мамой было все в порядке. Решай.
— Хорошо, — Сашка решился. — Я пойду туда.
Он и сам не знал, почему согласился помочь фэйри. Ему было жаль лес, бобров, всех волшебных существ, которые могли погибнуть. Но, кроме этого, он почувствовал, что на его плечи легла ответственность за них, за целый мир, пусть и маленький. Конечно, Морриган обещала помочь его маме, Сашка ей верил. Но ему было страшно даже подумать, что будет чувствовать мама, если он не вернется. Как и все мальчишки, Сашка не знал страха, особенно в компании приятелей. Когда взрослые не видели, он пробовал реальность на прочность, порой подвергая свою жизнь нешуточному риску. Его приятели поступали так же: гоняли по крышам, лазили по деревьям, на спор выбегали на трамвайные рельсы, и стояли до последнего, выпрыгивая буквально из-под колес. Увещевания родителей влетали в одно ухо, вылетали из другого. Но Сашка, во многом благодаря книжкам, иногда видел чуть дальше, чем сверстники. Он помнил, как тоскливо, на одной ноте выла тетя Света, вцепившись в волосы, когда ее сын, Сашкин сверстник, погиб, катаясь на крыше в «сотом номере», доме за N100 по улице Сумской. Они тогда звали и Сашку, но он не пошел. Рука сына тети Светы попала между движущимся лифтом и стеной, и ее вырвало с корнем, как порой, мальчишки отрывают лапки у пойманного кузнечика. Мысль, что мама, его любимая мама, будет вот так же выть, размазывая слезы по щекам, была невыносима. Но кроме этого было кое-то еще, что-то настоящее, взрослое, что всегда было внутри Сашки. Что-то, что роднило его с дедом. Ответственность. И, несмотря на свой юный возраст, он принял эту ответственность. Отказаться и уйти было невозможно. Дедушка бы так не поступил. И Сашка поступил как взрослый, уже во второй раз за это лето.