Мы были разными. Во всем. Всегда. Очень разными. Но мы были братьями.
А теперь?
Сейчас вопрос стоял уже не в мировосприятии, не в жизненной позиции. Не в игрушках, детских ли, взрослых — не важно. Причина размолвки сидела куда глубже. И размолвка уже выглядела не пустой ссорой, а расколом. Будто прямо посреди Ленинского проспекта, поперек дороги между мной и Борисом пролегла глубокая трещина, на дне которой текла магма. Трещина была широкой, но через нее еще можно было перешагнуть. Ему или мне. Перешагнуть, чтобы снова оказаться на одной стороне. Шестое чувство подсказывало, что перешагивать надо сейчас, пока трещина не превратилась в пропасть.
И перешагивать надо мне. Борис делать шаг первым не станет. Хотя…
Ведь не бросил же. Пришел со мной в город, идет дальше к Арбату. Впрочем, ему-то сейчас не так важно, куда идти. У него же нет Эли.
От последней мысли сжалось в груди.
Эля. Где она сейчас?
Я очень надеялся, что дома, на Арбате. Хотел в это верить. Верил. Почти видел, что она проснулась в старенькой квартире с окнами не на воспетую Окуджавой улицу, а во двор. Что сидит там сейчас на широком подоконнике и смотрит на шумящие за стеклом ветви. Ждет меня.
Конечно, ждет. Я видел ее лицо. Мягкую улыбку, легкую, одними уголками губ, от которой на щеках появлялись очаровательные ямочки. И глаза. Глубокие, бездонные, по-настоящему добрые. В них я готов был утонуть.
Главное, чтобы она дождалась. Чтобы с ней ничего не случилось…
Поток мыслей замкнулся, выходя на новый круг. Я почувствовал, как пальцы непроизвольно теребят футляр на шее. Вовремя остановил руку, чтобы не вытащить очки. Хватит. Надо отвлечься.
Я попытался на что-нибудь переключиться. Вариантов выходило не так много. Борис разговаривать со мной не торопился. Окружающий пейзаж к перемене мыслей не располагал. Оставалось одно: слушать треп Серого.
Серый прицепился к нам утром. Вчера вечером мы успели добраться до Тропаревского парка. Ночевать среди леса мне не хотелось, но Борис решил устроить стоянку, не спрашивая моего мнения. Просто остановился, сошел на обочину, сбросил рюкзак и начал ставить палатку.
Впрочем, надо признать, он оказался прав. Во всяком случае, в плане людей бывший парк оказался безопаснее, чем каменные джунгли. Люди здесь не ходили. Может, боялись, а может, смысла не видели. А зверье, если и было, не полезло на огонь.
Ночь прошла спокойно. Сюрпризы начались утром. Проснулся я оттого, что кто-то возился у входа. Сперва подумал, что это Борис. Потом понял — нет. Пока потихоньку крался к выходу и прикидывал, что делать, снаружи что-то произошло.