Она почувствовала, как он напрягся. Голубые глаза смотрели на ее бледное лицо словно в поисках подтверждения слов, которым он не в силах поверить. Выдерживая этот взгляд, она чуть не закричала от боли, но изо всех сил старалась сохранить на лице бесстрастное выражение, чтобы скрыть от его пристальных глаз ее истинные чувства. После нескольких мучительных секунд он опустил руки и отступил; его фигура словно растаяла: из-за слез Тина не могла ясно видеть, она отчаянно боролась с ними, все тело ее дрожало от боли и напряжения, и она была даже рада услышать голос Инес, который прервал мучительную сцену.
— Рамон! — В этом голосе, в этом требовании внимания звучал гнев. Инес была так разъярена, что выдала всю свою ревнивую ненависть, которую так долго умудрялась скрывать от него. Бросив быстрый ядовитый взгляд на Тину, она вызывающе проговорила:
— Вы ведете себя как дурак, Рамон, знаете ли вы это?
Неожиданное ощущение новой опасности привело Тину в себя.
— Правда? — Он рывком повернул голову, словно заставляя себя воспринимать ее слова. — Каким образом?
Инес почувствовала его безразличие, и в ее темных глазах вспыхнула ярость.
— Мне только недавно стало известно, — она помолчала и бросила на Тину взгляд, полный презрительного торжества, — что сеньорита Доннелли вас обманула. Она не та Кристина Доннелли, известная исследовательница, как вы думаете, она просто использовала имя своей тетки. Признаю, что не понимаю, по какой причине, но не сомневаюсь, Рамон, что вам будет интересно это узнать!
Тео! У Тины сжалось сердце. Только Тео мог ее выдать. Какая она была дура, когда доверилась ему! Девушка стояла неподвижно, отведя взор, чтобы не видеть испепеляющей реакции Рамона. Она проклинала себя, что сама не открылась ему раньше, что обстоятельства вынудили ее обманывать его, а больше всего — что именно Инес раскрыла ему правду. А та, излучая ненависть и презрение, со злой радостью ждала кульминации.
Но Вегас оставался неподвижен, лицо его было невозмутимо. Его молчание действовало на нервы.
Инес сгорала от нетерпения.
— Рамон, вы слышали, что я сказала? — Она словно продлевала удовольствие: — Эта девица не Кристина Доннелли и, вероятно, никогда раньше не была в джунглях. Говоря проще, она врунья и самозванка!
Надо было благодарить окружающую тьму за то, что скрыла краску, вспыхнувшую на щеках Тины. У нее нет никакой защиты — во всяком случае такой, какую она могла бы использовать в присутствии Инес, — оставалось молчать, пока ее недруг торжествует. Теперь, когда наступил момент истины, Тина ощутила спокойную покорность, фаталистическое принятие всего, что произойдет. Ей хотелось только, чтобы суд начался побыстрее, чтобы она была осуждена и ее оставили наконец в покое...