Рассказ потряс моряков, знавших, что в тропической жаре Бора-Бора труп начинает разлагаться спустя всего несколько часов после смерти человека.
Над островом повисла глубокая тишина, но была она другой, чем прежде. Люди молчали не от печали, а от изумления. Это означала, что тяжелая депрессия отступала.
– Они так и не разложились? – переспросил Роонуи-Роонуи. – И были мертвы?
– Да, именно так! – Капитан внимательно посмотрел на слушавших и, грустно улыбнувшись, продолжил: – Теперь вы понимаете, почему я так долго отказывался рассказать об этом?
– Просто чудеса! Подобного еще ни с кем не случалась! – воскликнула Ваине Тиаре.
– Да, ни с кем не случалось! – согласился капитан. – Вот и мы подумали, что наши товарищи просто заснули. Мы их уложили на носовом настиле и поплыли дальше… – Он снова, но на этот раз гораздо тяжелее, вздохнул. – Мой отец умер одним из последних, – тихо проговорил Мити Матаи срывающимся голосом. – Он оставался неподвижным, ухватившись за рулевое весло. Когда я попытался разжать его руки, то пальцы сломались, словно сухая ветка.
По лицу старого капитана потекли слезы. Все притихли, разделяя душевную боль человека, которого так любили и которым так восхищались.
Когда он снова заговорил, его голос звучал глухо от подступающих слез.
– Я молил Таароа и Тане о том, чтобы мой отец проснулся, но через два дня погода улучшилась… Жуткое холодное море осталось позади… – Его голос снова задрожал. – И когда солнце начало пригревать, тела снова стали мягкими и вскоре начали разлагаться.
– Сколько вас на то время оставалось в живых? – поинтересовался Тапу Тетуануи.
– Трое, но состояние наше было настолько плохим, что мы походили на ходячие трупы: у Тамасесе Тефаатау омертвели руки и ноги, а у его брата было не все в порядке с головой. Он мне помог опустить трупы в море, но когда заметил, что у Тамасесе руки и ноги становятся все чернее и чернее и что он умирает, мучаясь от ужасных болей, Тефаатау словно отошел от этого мира, отказывался отвечать на мои вопросы и не выполнял самые простые команды.
– Как безумец из Апонапу? – полюбопытствовала Ваине Тиаре.
– Да, но только мирный. Он был похож на неподвижный предмет. Постоянно сидел на носу пироги, свесив ноги над водой и устремив взгляд за горизонт. И вот однажды утром я его там не нашел.
Да уж, команде было над чем задуматься! Среди присутствующих установилась еще более глубокая тишина, пока та же Ваине Тиаре не отважилась спросить:
– Что ты почувствовал, оставшись один на пироге, далеко за Пятым Кругом?
– Ничего, – сквозь зубы проговорил капитан «Марара». – Кроме глубокой пустоты в душе и желания скорее умереть, чтобы ничего больше не испытывать. В тот день у меня появилась мысль броситься в воду и враз покончить со всем. Но солнце стало светить все ярче, море успокоилось, и я понял, что худшее позади. Так как ветры и течения меня снова понесли на север, я решил любой ценой возвратиться на Бора-Бора.