Сейчас он «где-то в Шотландии», в саперно-строительных частях, но я могу поклясться на Библии, что если в этой дыре он натолкнется на американца, первое, что он скажет, будет: «Расскажите мне об Аризоне!»
Естественно, что, когда человек с таким яростным энтузиазмом относится к давно знакомой вам стране, которую, как вы думаете, вы отлично знаете, вы начинаете спрашивать себя, а так ли уж хорошо на самом деле вы ее знаете. Америка велика, и я сомневаюсь, что найдется человек, знающий ее всю насквозь. Да ведь можно жить в каком-нибудь месте и ничего о нем не знать, потому что и знать-то не хотелось. Вспоминается один мой приятель, приехавший в Париж провести медовый месяц. Ему все в Париже не нравилось, и в конце концов он явился ко мне с просьбой давать ему что-нибудь перепечатать на машинке, потому что он совершенно не знал, чем можно заняться в этом городе.
Есть некоторые места, вроде того же Мобила, которые я никогда не упоминал в присутствии Перле. Мобил я видел только в воображении, и это была моя личная, принадлежащая только мне радость. С превеликим удовольствием, должен сказать, я втайне противился назойливому любопытству моего друга. Я вел себя как молодая жена, которая не спешит сообщить мужу, что скоро станет матерью. Я носил Мобил в своей утробе запертым на ключ, и он рос во мне день ото дня, обретал ножки и ручки, волосы, прорезывались зубы, появлялись ресницы, все, как у настоящего ребенка. Это были бы чудесные роды, окажись я способным к такому. Только представьте себе вполне оперившийся город, рождающийся на чресла мужчины! Разумеется, ничего не получилось. Плод начал умирать во мне от недостатка питания, но, вероятней всего, оттого, что я полюбил другие города: Домм, Рокамадур, Сарлат, Геную.
Так как же представал в моем воображении Мобил? Сказать по правде, очень смутно, расплывчато, беспорядочно, крошась на кусочки. Чтобы прочувствовать это снова, я должен упомянуть имя адмирала Фэррагата. Адмирал Фэррагат на всех парах устремился к заливу Мобил. Эту фразу я, должно быть, вычитал где-то в детстве. Она засела в моей голове, и до сих пор я не знаю, так ли это было или нет, устремлялся ли адмирал Фэррагат на всех парах к заливу Мобил. Я принял это на веру и, кажется, поступил правильно. Адмиралу Фэррагату больше нечего было добавить к такой картине. Он исчез тотчас же. От образа осталось только слово Мобил. Мобил — обманчивое слово. Оно звучит энергично и все же наводит на мысль о немобильности — его зеркальном двойнике. Текучее, меняющее лицо зеркало, равно отражающее и вспышки молний, и сонные деревья, и пригревшихся на солнцепеке змей. От этого имени тянет водой, музыкой, светом и ленивой дремотой, а если говорить о цвете, то оно определенно белого цвета. Музыкально — это гитара, хотя если прислушаться, то скорее отдает мандолиной. Как бы то ни было, это пощипывание струн в сопровождении звука лопающихся персиков и тоненькой светлой струйки дыма. И никаких танцев, только пляска пылинок в луче под затухающие такты восхождений и исчезновений. И всегда сухая кожа, несмотря на избыточную влажность. Шлепанье комнатных туфель по ковру, и фигуры, вырисовывающиеся на фоне полуопущенных жалюзи. Колеблющиеся, рифленые силуэты.