— Это не твое дело.
Зейн пожал плечами:
— Ну что ж, прекрасно. Просто мне интересно, по какой такой причине ты ее не обслуживаешь. Если не хочешь, давай я это сделаю, только скажи. Но игнорировать женщину, по-моему, неприлично.
Коул резко обернулся и посмотрел туда, где обычно сидела Софи. Она и сидела там, положив руки на стол, с безмятежным видом, хотя была бледна и глаза ее покраснели. У Коула сжалось сердце и комок встал в горле.
— И сколько она уже так сидит? — спросил Чейз.
— Минут десять. Обычно Коул обслуживает ее сразу же, поэтому я не понял…
Последних его слов Коул не расслышал, так как, перепрыгнув через стойку и раскидывая попавшихся на пути посетителей, уже летел к Софи.
Господи, неужели она плакала? Слова, объяснения, мысли — все смешалось в его голове, Коул не мог ни на чем сосредоточиться и в конце концов, наклонившись, просто поцеловал ее. Крепко. Властно. Ее руки вцепились в его рубашку. Софи притянула его к себе еще ближе.
У Коула зашумело в ушах, и в следующий момент он понял, что это шумит зал. Оторвавшись от Софи, он оглянулся: большинство присутствовавших мужчин, разумеется, подначиваемые его непочтительными братьями, хохотали, бурно приветствуя происходящее.
Коул широко улыбнулся, потом обернулся к Софи. Она начала было что-то говорить, но он прижал к ее губам палец.
— Я люблю тебя, Софи.
Глаза ее расширились, губы задрожали.
Коул наклонился к ней еще ближе и хрипло прошептал:
— Я семь месяцев ждал этой ночи, и мои ожидания оправдались. Но будь я проклят, если стану ждать и дальше! Я люблю тебя, я желаю тебя. Сейчас и навсегда, независимо от того, какое имя ты себе присвоишь и как будешь одета. Теперь ты моя. Привыкай.
Он замолчал, ее большие глаза неотрывно смотрели на него. Если бы не жилка, бьющаяся у нее на шее, Софи можно было бы принять за каменное изваяние.
Наконец она хрипло ответила:
— Хорошо.
Его брови медленно поползли вверх, рот скривился в недоверчивой улыбке. Неужели она сказала «да»?
— Ты тоже желаешь меня?
— Я желала тебя с первого дня, как только увидела здесь.
Коул снова поцеловал ее, потом спросил:
— А почему же, черт возьми, ты сбежала от меня сегодня утром? Господи Иисусе, да я чуть с ума не сошел, когда проснулся и увидел, что тебя нет.
— Прости. Я чувствовала себя такой дурой…
— Черт побери, Софи…
Теперь пришел ее черед успокаивать его, и она прижала руку к его губам. Зрители захихикали. Никто не слышал, о чем они говорили, но жест Софи был весьма красноречив. Губы Коула под ее рукой растянулись в улыбке.
— Я чувствовала себя дурой из-за того, что притворялась кем-то другим вместо того, чтобы набраться смелости и сказать, как я люблю тебя. Но больше я не буду трусихой. Тетушка Мод всегда говорила, что взрослый человек должен отвечать за свои поступки и принимать их последствия. Она также учила меня никогда не бояться добиваться того, чего я хочу.