Подошло время ленча. Джун и Мервин умчались на «судзуки» в небольшой итальянский ресторанчик, расположенный неподалеку от дома художника, за пиццей [*].
[*] Большой плоский круглый пирог, обычно с сыром и помидорами, иногда еще и с мясной начинкой (итал.)
Дэнис и мадемуазель Дюраль медленно направились берегом моря к винтовой металлической лестнице, спрятанной между скал, которая вела в сад художника.
— Седрик настаивал, чтобы я срочно вылетела в Париж. Тяжело заболела моя старшая сестра, — говорила мадемуазель Дюраль. — Я и заехала к вам после того, как побывала в главном офисе «Эар Нью Зиланд». Хотела уточнить расписание…
— Она серьезно больна? — участливо спросил Дэнис.
— Да, — ответила мадемуазель Дюраль. — Вчера я получила письмо от ее домашнего врача. Он пишет, что Франсуаза не проживет и полгода. А ведь у меня, кроме нее, родственников нет. Мы всегда были очень близки…
— Что же вам сказали в авиакомпании?
— Что они могли сказать? Вторую неделю бастуют инженеры и навигаторы… — Она довольно долго молчала. Потом продолжала: — Сюда я ехала вдоль порта. Порт мертв. Бастуют докеры. На улицах не встретилось ни одного автобуса. Бастуют водители. В Питонэ и вдоль заливов на разворошенных участках улиц и шоссе брошены грейдеры, катки, грузовики. Бастуют дорожные рабочие…
— Наши профсоюзы, — сказал Дэнис, — привыкли к тому, что рост заработной платы опережает рост цен. А правительство взяло и заморозило и то и другое, объясняя это тем, что страна живет не по карману, в долг, что у нас огромный внешнеторговый дефицит, который неудержимо растет…
— Насколько я могла понять Седрика, рабочие чрезвычайно недовольны правительственными мерами.
— Это правда, — согласился Дэнис. — Замораживание зарплаты — явление абсолютное, а замораживание цен — весьма относительное. Сколько их ни замораживай, они все равно растут…
— Две недели, ну месяц я могу ждать, — проговорила мадемуазель Дюраль.
— О, за это время забастовка наших летчиков непременно закончится! — успокаивая ее, сказал Дэнис.
— И начнется обещанная сегодня, по сообщению из Сиднея, забастовка пилотов австралийской «Квонтас»…
— Не следует ли и мне заказать билеты? — встревожился художник. — Ведь у меня через три с половиной месяца выставка в Европе, которую потом я повезу в Африку и в Южную Америку…
Мадемуазель Дюраль промолчала, погруженная в свои мысли. От Седрика она уже слышала о предстоящем зарубежном турне Дэниса О'Брайена. Слышала она и о том, что художник с увлечением работает над своей главной картиной, которую надеется завершить до начала турне. Один из эскизов к этой картине она только что видела. Другие видела и три и пять лет назад. Много эскизов. Видимо, что-то не получилось у Дэниса О'Брайена. Теперь же мадемуазель Дюраль поняла, что художник находится на взлете, что он близок к удаче и что одна из причин этого, и, может быть, самая важная, — Джун и Мервин. И она была рада за Дэниса…