Этот поцелуй был совсем не похож на ту расчетливую пробу сил, когда Винс испытывал Тори на «сопротивляемость» в первый день в Уотер-холле. Сейчас его жесткая, неистовая настойчивость, как будто выжгла ей разум. Ее охватило желание такое же дикое и первозданное, как вересковая пустошь. Такое же неудержимое и звенящее, как речушка, бегущая неподалеку. Живительная вода, дающая жизнь земле. Электризующий поцелуй, наполняющий ее, Тори, ощущением истинной жизни.
Она уже не хотела отказывать себе в наслаждении, которое могли ей доставить его поцелуи и ласки. А она знала, что это будет действительно наивысшее наслаждение... Еще в Канаде, на другом конце света, читая запоем статьи про Винсента Ллойда, она иногда представляла себе...
Но прошлые мечты отступили перед реальностью происходящего... Ее губы раскрылись навстречу его губам с какой-то отчаянной жадностью... и Тори успела лишь подумать: Боже, я хочу этого! Я хочу его!
Винс уже целовал ее шею. Она запрокинула голову, отдаваясь обжигающим прикосновениям его губ. Ритм его дыхания, казалось, совпадал с ритмом биения ее сердца. Она трепетала в его объятиях.
Больше не в силах сдерживать свои порывы, она провела руками ему по спине, запустила руки ему под пиджак. Винс вдруг напрягся, и Тори услышала, как он задохнулся от переполнявших его чувств.
— Какого дьявола ты тут делаешь? — с трудом выговорил он, поднимая голову. — Кто ты такая?
Сейчас он был похож на воинственного языческого бога. Его лицо сделалось даже не жестким, а свирепым. Во взгляде горело желание. Но было в нем и какое-то безнадежное отчаяние. Он запустил пальцы ей в волосы и принялся накручивать их на руку. Девушка испугалась, что сейчас он рванет их, чтобы вытрясти из нее правду.
— Мне больно, — простонала она.
— Тебе же нравится, когда я делаю тебе больно. — Он легонько потянул ее за волосы. — Если бы тебе это не нравилось, ты бы сюда не приехала. Как я понял, ты достаточно хорошо меня знаешь... и ты должна была догадаться, что, несмотря на все мои упорные попытки разыскать Викторию Ллойд, я вряд ли встречу ее с распростертыми объятиями. — Его губы с опасной нежностью прикоснулись к ее распухшим от поцелуев губам. — Ты обожаешь, когда тебя наказывают, Тори.
— Нет, — слабо запротестовала она.
— Да, — стоял он на своем.
На этот раз его поцелуй был безжалостным и властным — он как будто требовал от Тори признать его правоту.
А она уже не пыталась перечить ему — знала, что у нее все равно ничего не получится. Как бы она ни относилась к Винсу, ее тело жило сейчас своей собственной, независимой от разума жизнью. Поэтому, когда его рука скользнула ей под блузку и горячая ладонь легла ей на грудь, она позволила ему и это тоже... Только тихонечко застонала, и этот стон был словно эхо его удовлетворенного вздоха.