Сейчас, глядя на розовощекого Реджи, она поймала себя на том, что пытается представить себя в роли матери вот такого карапуза — с темными волосами и с синими глазами Шона.
— Как ты покаталась? — спросила Бланш.
— Нормально. Почему Шон не женат?
— Вот оно что... — понимающе протянула Бланш.
— Не смотри на меня так, — сердито буркнула Эйлин. — Мне просто интересно. В конце концов, он же не урод, а совсем даже наоборот.
— Мы, кажется, договорились, что он потрясающий мужчина, — напомнила Бланш.
— Помню, помню, — успокоила ее Эйлин. — Так почему он не женат?
— Понятия не имею. Шон не распространяется о своей личной жизни. Я как-то спросила его об этом, но он тут же перевел разговор на другую тему. Я только знаю, что, когда он выступал на родео, женщины сходили по нему с ума, не давали ему проходу.
— О!
— Насколько я понимаю, в одну из них он влюбился по уши, а как далеко у них там зашло и почему они расстались, мне неизвестно.
Эйлин молча кивнула. В сущности, ее это не должно волновать. Скоро она уедет в Лондон, и в любом случае она еще не готова к семейной жизни.
В гостиную вошел Питер, он опустился на ручку кресла, в котором сидела Бланш, и привычным жестом обнял жену за плечи. Она улыбнулась ему, и они обменялись такими нежными взглядами, что Эйлин почувствовала себя лишней. Она встала.
— Пойду приму ванну перед ужином.
После ужина Эйлин вышла на улицу и направилась к конюшне. Она хотела спросить Шона, можно ли ей завтра утром почистить лошадь перед занятиями. Он уже показал ей, как это делается, и, чего Эйлин от себя не ожидала, ей это понравилось. Эйлин не могла понять, почему уход за лошадью доставляет ей удовольствие, но это было именно так.
Не доходя нескольких шагов до конюшни, она услышала возбужденные мужские голоса. Когда Эйлин подошла ближе, она увидела человек десять, сидевших на ограде загона. Они почти одновременно выкрикивали что-то, махали руками и смотрели на середину загона. Заметив ее, двое отодвинулись, дав Эйлин возможность увидеть, что там происходит. Вздымая клубы пыли, по загону носился гнедой жеребец, отчаянно брыкаясь и выгибая спину в попытке сбросить всадника, в котором Эйлин узнала Шона.
— Мать честная, он обломает ему бока! — воскликнул один из мужчин. — Этой бестии конец, это я вам точно говорю.
— Ставлю пять против гнедого.
— Десять против Келли.
Эйлин смотрела на Шона. На его лбу блестели капли пота, темно-синие глаза горели от возбуждения. Он выглядел таким же необузданным, как и лошадь, которую он пытался объездить. Эйлин опять пожалела, что не захватила с собой фотоаппарат.