Дойдя до стойла Красса, Эйлин уже приняла решение. Она одета для верховой езды, так почему не покататься поблизости от дома?
Ей потребовалось минут двадцать, чтобы оседлать лошадь и надеть на нее уздечку. Она вывела Красса из конюшни, забралась в седло и выехала со двора.
День был чудесный, светило солнце, дул легкий ветерок. Эйлин улыбнулась, подумав, что ей очень нравится верховая езда. Она наклонилась и потрепала Красса по шее. Было что-то бесконечно умиротворяющее в прогулке на лошади в полном одиночестве среди почти дикой природы.
Эйлин периодически оглядывалась, чтобы убедиться, что дом находится в ее поле зрения. Она решила проехать вперед еще немного и повернуть назад. Но каждый раз, когда она собиралась вернуться, появлялось что-то новое, что притягивало ее внимание. Эйлин забралась на небольшой холм, с которого она увидела табун лошадей, пасшихся внизу.
Почуяв собратьев, Красс поднял голову. Эйлин вцепилась в луку седла, когда лошадь резко натянула поводья и ускорила шаг.
— Спокойно, спокойно, — приговаривала Эйлин, поглаживая шею Красса.
Эйлин смотрела на диких животных, любуясь их красотой. Вдруг огромный жеребец, отведя уши назад и выгнув шею, прыгнул в их сторону. Она плохо была знакома с повадками лошадей, но в позе жеребца было что-то зловещее. Красс, видимо, думал так же. Он мотнул головой, задрал хвост и поскакал. Эйлин вцепилась в луку седла, сердце у нее колотилось как бешеное. Через некоторое время Красс перешел на рысь, а затем на шаг. Эйлин обернулась. Ни табуна, ни жеребца нигде не было видно. Эйлин облегченно перевела дух. Но в следующую минуту она осознала, что ферма тоже осталась где-то позади.
Шон спешился, вытер платком капли пота со лба, протер шляпу изнутри и снова надел ее. Чинить проволочную ограду нелегко, и он проклинал коров, которые, по его мнению, были самыми глупыми животными, созданными Богом. Они забредали в топкие места и потом не могли выбраться оттуда. Они запутывались в проволочных ограждениях или наедались ядовитой травы, от которой бесились. Обычно Шон не занимался ремонтом ограды, но Мэтту требовалась помощь, а Шон был единственным, у кого в это утро не было срочных дел.
— Я уже закончил! — крикнул Мэтт. — Как у тебя там?!
— Все в порядке, поехали домой.
Шон взглянул на часы. Они вернутся, когда начнет смеркаться. Он снял рабочие перчатки и направился к своей лошади, которая паслась в тени деревьев. Отвязав поводья, Шон вскочил в седло. Он подумал о том — уже не в первый раз за сегодняшний день, — как провела это время Эйлин. Приходила ли она на конюшню?