– Миша, – сказала Ира. – У нас нет детей. Женечка… она там, в памяти. Мне плохо, Миша. Я не смогу без Женечки. Не смогу.
– Когда мы поженились? – Я понял – не вспомнил, а всего лишь понял, что дома нас не ждет никто, и у Лёвы мы засиделись так поздно именно потому, что дома нас никто не ждал.
– Двенадцать лет назад, – сказала Ира сквозь подступившие слезы. – Двенадцать лет, и я только сейчас почувствовала, как это страшно – жить без детей… без Женечки.
– А… Лиля? – я не мог задать более глупого вопроса, но мне нужно было знать, в каком мире мы оказались.
– Какая Лиля? – с неожиданной злостью сказала Ира. – Ты о чем думаешь?
– Хочу понять, если не могу вспомнить.
– Прости, – сказала она. – Прости, пожалуйста. Ты обязательно вспомнишь, я же вспомнила. Просто раньше ты вспоминал первый и тянул меня за собой, а сейчас наоборот… Ты вспомнишь.
Она еще несколько раз повторила «ты вспомнишь», а потом все-таки ответила:
– Лилей звали твою пассию в университете. Ты встречался с ней на первом курсе, а потом мы с тобой познакомились, и ты дал Лиле отставку. Она сейчас…
Ира сделала паузу – вспоминала то, что, скорее всего, предпочитала забыть.
– Она на электроламповом работает, лаборанткой.
– Не в школе? – Не надо было мне спрашивать, само вырвалось.
– Нет, – сухо сказала Ира. – Впрочем, я… ты о ней ничего не слышал вот уж три года. Или не говорил, – последние слова она произнесла голосом ревнивой фурии, и я в темноте ощутил ее отчужденность. Откуда мне было знать, виделся ли я с Лилей в последнее время, если я не помнил нашего с ней романа на первом курсе?
– Вон такси, – сказала Ира и подняла руку, подойдя к кромке тротуара.
Машина притормозила, и я открыл заднюю дверцу, пропуская Лилю в салон. Водитель сказал, не оборачиваясь:
– Если далеко, не поеду. У меня смена кончается.
– Поселок Монтина, угловой дом с часами, знаете? – сказала Ира. Она там жила с родителями, а потом там жил товарищ Островой Б. П. Значит, сейчас там жили мы… вдвоем?
– Десять рублей, – сказал водитель.
– Хорошо, – согласился я.
Остановив машину у подъезда, водитель включил в салоне свет, и я отсчитал ему три трешки и рубль.
Я бросил взгляд на список жильцов: в шестнадцатой квартире жили Бернацкий М. П. и Маликова И. А. Выйдя за меня, Ира не стала менять фамилию? Почему? В мире, где мы прожили долгую жизнь, Ира была Бернацкой, ее во Дворце счастья спросили:
«Берете ли вы фамилию мужа?», и она с такой поспешностью сказала «да», что женщина-регистратор не сдержала улыбки.
Похоже, мы жили вдвоем. А родители? Почему-то я не подумал о своих – решил, что в этой эмуляции они, как и во всех других, тихо жили в Третьем микрорайоне, ни во что в моей жизни не вмешиваясь и проводя старость в самим себе навязанном душевном покое, который казался мне уходом от всякой реальности.