С Ником мы говорили о девушках, обсуждая их внешность — грудь, бедра и всё такое — и не интересуясь больше ничем. Беатриче — совсем другое дело, красива очень, но она не из тех, кого мы обсуждаем, когда они проходят мимо. Нет, Беатриче неприкосновенна, даже словесно. Но и сейчас я молчу о Беатриче и держу весь гнев и всю боль в себе. Ник подходит со скучающим видом и садится.
— Что случилось?
— Слушай, хватит изображать дураков. Пираты не ссорятся, как девчонки…
Ник и не ожидал другого. Улыбается, и, похоже, глаза у него добреют. Он хлопает меня по плечу.
— Да уж мы с тобой точно два козла…
— Это ты о себе.
Мы смеёмся. Пока выцеживаем два огромных стакана колы и Ник несколько раз рыгает, разговариваем. Продолжаем разговор точно с того места, на чём он прервался. Как умеют делать только настоящие друзья.
— Надо бы попеть, поиграть на гитаре, давно уже не отрывались.
— Ну да, и кроме того, нужно подготовиться к следующей игре.
— А с кем играем?
— Да с этими сонями из первого «А».
— С «Людьми Икс»?
— Ну да.
— Не игра, а прогулка…
— Ник…
Он смотрит на меня.
— Ты боишься смерти?
— Блин, о какой смерти ты говоришь, когда перед тобой кола в «Макдоналдсе»? Ты совсем сдурел, Лео! Точно говорю, дело в твоих волосах, надо бы постричь их, а то кислород к мозгам не пропускают…
Я хохочу, но на самом-то деле внутри у меня кусок льда.
— Что я тебе говорил тысячу раз?
Подражаю его назидательной интонации:
— Перестань думать о белом!
— Ладно, пошли клеить девчонок в центре…
— Нет, мне нужно домой… заниматься…
Ник смеётся.
Притворяюсь, будто тоже смеюсь.
— До завтра.
— До завтра. Мы сотрём их в порошок.
Нелегко быть слабыми.
Я узнал от Сильвии, что Беатриче в больнице. Только Сильвия имеет право сообщать мне некоторые вещи. Беатриче нужна кровь. Для переливания крови той же группы, что у неё. Нужно победить белую кровь, тогда можно надеяться, что восстановится чистая, новая, красная. Победа над белой кровью может спасти Беатриче. Я не знаю, какая у неё группа крови, зато знаю, что у меня этой красной крови столько, что я отдал бы ей всю, лишь бы её кровь вновь сделалась красной.
Лечу на своём «полтиннике», никому ничего не сказав. Всё стало белым: улица, небо, лица людей, здание больницы. Вхожу и погружаюсь в запах дезинфекции, который напоминает кабинет зубного врача. Ищу её палату. Не спрашиваю, где она, потому что в сердце у меня компас, который точно указывает на собственный север — Беатриче. И действительно, отыскиваю с третьей попытки. Вхожу и останавливаюсь: она спит. Как спящая красавица. Рядом с ней сидит женщина с огненно-рыжими волосами, наверное мать. У неё тоже глаза прикрыты. Не решаюсь подойти ближе. Страшно. Даже не представляю, что нужно говорить в такой ситуации. Сильвия, наверное, знала бы, что делать, — но не могу же я без конца ей звонить…