— Спустись.
Это она.
— Мама, я выйду на минутку. Это Сильвия.
Спускаюсь, но никакой Сильвии не вижу. Мне померещился её голос, настолько я был уверен, что это она. Это Мечтатель. Вот чёрт! Только его не хватало. Уж точно явился, чтобы тоже сообщить мне, что я — малоприятное беспозвоночное.
— Привет, учитель, что я ещё натворил? — спрашиваю, глядя мимо него.
Улыбается.
— Решил навестить тебя, может, захочешь продолжить тот разговор.
Ну вот, так и знал. Училы остаются училами до самой смерти, непременно должны прочитать тебе мораль даже у тебя дома.
— Учитель, оставим это…
Не знаю даже, как начать, хотелось бы, чтобы всё это поскорее закончилось, как обычно, когда что-то не нравится. Переключаешь канал, и нет больше картинки — исчезла, удалена, пропала.
— Пойдём, поедим мороженое.
Улыбается. Да, так и сказал: мо-ро-же-но-е. Училы едят мороженое. Да, училы едят мороженое, облизывая губы, как все на свете. Вот два открытия, которые нужно не забыть, пожалуй, даже записать. Кстати:
— У вас классный блог, порой чересчур философский, но, когда могу, читаю.
Мечтатель благодарит, продолжая есть своё фисташко-во-кофейное мороженое — типичный выбор для всех учил; он напоминает мне Терминатора, когда тот лижет мои тенниски.
— Так что с тобой случилось в тот день?
Я знал, что он не оставит меня в покое. Училы, как удавы, обвивают тебя, стоит только отвлечься, потом ждут, когда выдохнешь, и крепче сжимают, пока уже не можешь больше вздохнуть и умираешь от удушья.
— Ну а вам разве не всё равно, учитель?
Мечтатель смотрит мне прямо в глаза, и я с трудом выдерживаю его взгляд.
— Может, тебе нужна была помощь, совет…
Молчу. Опустил глаза. Смотрю на асфальт, словно каждый квадратный сантиметр его стал вдруг необыкновенно интересным. Кто-то во мне так и ждёт этого момента, кто-то хочет вырваться наружу, но прячется, защищается и боится показать, какой он на самом деле, потому что, выбираясь наружу, он потянет за собой другого — со взъерошенными волосами, лукавым взглядом и немалым количеством воды и соли в виде слёз. Поэтому продолжаю смотреть под ноги, опасаясь, что этот другой вылетит наружу, как зубная паста из тюбика, если сильно нажмёшь, быстро и слишком много.
Мечтатель молчит и ожидает. Он не торопится, как и все кто ставит тебя в затруднительное положение. И я плачу ему той же монетой.
— Что бы вы сделали, учитель, если бы ваша девушка умерла?
И теперь я смотрю ему прямо в глаза. Он выдерживает взгляд, но не отвечает. Перестаёт есть. Может, он никогда и не задумывался о таком. Или ему больно. Вот, теперь он наконец поймёт кое-что и перестанет мучить меня свои теориями. Он говорит, что не знает и что, наверное, не пережил бы такое.