Ступила на лестницу, удивляясь неожиданно появившемуся предчувствию. Непохоже, чтобы оно предупреждало меня об опасности, но было в нем нечто, отчего мне тут же захотелось вернуться обратно к себе. Только сделать этого я не могла. И не только потому, что не любила отступать. Когда возникала такая необходимость, мое благоразумие напоминало мне, что иногда это самый лучший выход из создавшейся ситуации.
Просто те размышления, которым я предавалась, пытаясь скрыться от проблем в царстве снов, были не менее тревожными, чем то, что я ощущала сейчас. А раз так, я не видела особых причин делать шаг назад.
Ворс ковра мягко касался ног, чуть щекоча и вызывая улыбку. Мягкий полумрак играл тенями в углах гостиной, создавая причудливые ассоциации. В воздухе витал едва уловимый аромат трав, к которым примешивался терпкий запах вина. Огонь в камине почти погас, и лишь по тлеющим углям нет-нет да пробегали яркие всполохи.
Я остановилась на нижней ступеньке, пытаясь сообразить, за какой из двух дверей может находиться кухня: та, что была под лестницей, или та, которая едва виднелась в нише в конце этой небольшой гостиной. Но не успела я еще определиться, доверяя не столько своей интуиции или подсказкам логики, сколько обонянию, как услышала тихий стон.
Такого поворота событий я явно не ожидала. Еще шаг, в надежде, что мое богатое воображение решило со мной развлечься, и вновь звук. Но теперь это уже не стон, а полувздох, словно сквозь стиснутые зубы. И я уже без всяких проблем ловлю направление, откуда он исходит.
Теперь понятно, почему я никого не увидела. Массивное кресло, стоящее рядом с камином, повернуто высокой спинкой в мою сторону, не давая разглядеть того, кто сидит в нем. Остается лишь понять, почему в таком случае я его не ощутила.
Я, несмотря на то что ковер и без того совершенно скрывал мои шаги, стараясь ступать как можно мягче, подошла к креслу. Испытывая смутное сожаление о том, что не захватила с собой хотя бы кинжал. И это после того как мне едва ли не поклялись, что в этой избушке лично я буду в полной безопасности. Впрочем, иногда я забывала, что, будучи анималом, сама являюсь оружием.
Треснул уголек, разлетевшись фейерверком искр, на мгновение сумрак стал не таким вязким. И картина, представшая перед моими глазами, резанула ощущением того, что я стала жертвой идиотского розыгрыша. Ничем иным мертвенно-бледное лицо Марка с легкой испариной и его бессильно опавшее в кресле тело объяснить было нельзя.
Я уже хотела высказаться по поводу того, какие шутки не считаю уместными, но вдруг почувствовала, как в темноте комнаты начали проявляться очертания рыжей проказницы-ленны. Не скажу, что это прибавило мне оптимизма. Чтобы тотемный зверь пришел не по зову хозяина, а по собственной воле… такого в моей жизни еще не было. Хотя я и знала, что это может значить.