Круглое отверстие в крыше кабины закрывала оружейная башенка – колпак из толстой жести с бойницей. Внизу, между сиденьями, приварена полка; если встать на нее, голова окажется как раз напротив отверстия. Рядом на скобах висит двуствольный нарезной штуцер приличного калибра.
Туран пошел вдоль «Панча». Хороша машина, нечего сказать. Огромные черные колеса, массивные подножки. Противотуманные фары накрыты выпуклыми круглыми решетками, толстая выхлопная труба торчит позади оружейной башенки.
– Брута! – крикнул отец. – Ты все сделала?
– А то! – донеслось снаружи. – Чего кричать с утра пораньше?
Пока мать Турана болела, Брута вела хозяйство в доме. Старуха была сварлива, зато вкусно стряпала.
– И чего сразу спешка? – проворчала она, входя в гараж с корзиной, накрытой полотенцем. – Что за времена такие? Все торопятся, бегут куда-то…
Туран принял из рук Бруты корзину, пахнущую пирожками, и полез в кабину. Позавтракать этим утром не удалось, отец поднял его ни свет ни заря и сразу погнал мыться, а после – в гараж.
– Быстрее, – поторопил Борис Джай-Кан, когда старуха ушла. – Поставь под сиденье и поднимай Мику, а то он сам встанет и убежит, потом ищи.
– Но зачем мне Мику с собой брать? – Туран спрыгнул с подножки.
Еще пять минут назад он не хотел никуда ехать, но узнав, что ему доверят «Панч», обрадовался. Вот только присутствие беспокойного брата могло все испортить.
– Сыпь у него, – сказал Борис, помедлив. – Сыпь на шее.
– Ну и что? У него всегда где-нибудь сыпь, а потом проходит.
– Мать волнуется. А ей нельзя волноваться.
Фермер стоял в воротах, озаренный тусклым утренним светом, – темный силуэт на сером фоне. Среднего роста, крепко сбитый, в старых брюкахгалифе и свитере. Голова не покрыта. На поясе висел пистолет, закатанные рукава обнажали сильные волосатые руки. Турана всегда удивляло, что волосы на голове отца седые, сквозь них просвечивает загорелая лысина, а на руках поросль густая и черная.
– Пять минут у тебя на то, чтобы поднять Мику и прийти к матери. Время пошло!
Определенно, это было утро сюрпризов.
– А к матери зачем? – вконец удивился Туран. – Мы же к ужину вернемся, а то и раньше.
И вновь пауза – отец молчал, хотя вопрос был совсем простой.
– Она теперь редко вас видит. Попросила, чтоб зашли. Тебе сложно? Почему я должен тебя уговаривать?
Нет, Турану было не сложно. Хотя в последнее время вид матери и ее разговоры производили гнетущее впечатление. Он, конечно, жалел ее и в то же время старался видеться как можно реже, из-за чего его слегка мучила совесть.
– Всё, давай! – Отец шагнул за ворота, но потом, словно устыдившись своей суровости, остановился. Поглядел на сына и, когда тот выходил из гаража, легко хлопнул по плечу.