Лукас потер переносицу носа.
– Да, конечно, ложитесь спать. Действительно, у вас был долгий и трудный день. Это даже лучше, во всяком случае, пока.
– Благодарю вас, Лукас, – тихо сказала она. – Лукас, мне очень жаль.
– Да, я понимаю. Однако, Николь, поверьте, насчет меня вы заблуждаетесь. Но я хочу, чтобы вы сами это поняли. Уже далеко за полночь, и вам нужно отдохнуть. Я постучу к вам в восемь, и мы спустимся вниз на завтрак. Может быть, вы пожелаете прокатиться на Джульетте.
Застрявший в горле комок не давал ей говорить, поэтому она только кивнула и вышла. Оказавшись в своей комнате, она посмотрела на эту дурацкую тарелку с ягодами и отшвырнула ее в сторону, так что та ударилась о стену и разбилась, забрызгав все вокруг сливками.
– Точно так же поступила бы эта ужасная миссис Пейн, – пробормотала она, глядя на испачканные стену и ковер.
Потом она забралась в кровать, спрятала лицо в воротник рубашки Лукаса, чтобы ощущать его милый, такой пьянящий запах… и разрыдалась.
Лукаса разбудили еще до рассвета, принеся письмо, адресованное мистеру Пейну. Помедлив секунду, он сломал печать без герба, догадываясь, что произошло нечто важное, раз Раф послал человека в такую даль.
Поблагодарив хозяина гостиницы и закрыв за ним дверь, он подошел к окну, небо за которым только начинало светлеть, и достал из конверта единственный листок. Он быстро пробежал глазами текст, затем внимательно перечитал еще раз и только потом бросил в огонь.
Его камердинер был бы поражен, если бы увидел, как скоро он умылся и оделся, выбрав куртку свободного покроя для верховой езды, наскоро повязал свежий шейный платок и, даже не поглядев в зеркало, натянул сапоги.
Торопливо пригладив взъерошенные после сна волосы, он подошел к двери в смежную комнату.
– Николь, я иду! – постучав, крикнул он. – Нам нужно срочно ехать.
Он думал, что застанет ее еще в кровати, но она уже стояла рядом в расстегнутой куртке своей амазонки, из-под которой виднелась белая рубашка, и закалывала волосы.
Лукас застыл на месте, с радостным восхищением глядя на юную прелестную женщину, которая этой ночью стала его женщиной, хотя сама не соглашалась это признать. И, несмотря на то, что будущее их было неизвестно, он уже считал себя счастливейшим человеком в мире.
– Выходит, я не ошиблась, – вынув изо рта шпильку, объяснила Николь. – Меня разбудил конский топот, и когда я открыла окно и выглянула во двор, мне показалось, что звали мистера Пейна. Я сразу стала одеваться. А вам лучше было бы причесаться, – с легкой улыбкой заметила она.