– Ты не представляешь, какой опасности они подвергаются…
– И каким образом твое появление в «Сломанном колесе» в этом странном наряде поможет им избежать опасности?
– Ты уже дважды упомянула о «Сломанном колесе»! Значит, ты все знаешь, да?
Лидия возмущенно вскинула голову. Николь поражение уставилась на сестру, ибо не ожидала от нее такой вспышки.
– Да, мы с Финеасом несколько раз обсуждали эту тему. Надеюсь, ты понимаешь, что я не позволила бы тебе уехать с маркизом, если бы не знала цели поездки. Основное мне рассказала Шарлотта, а вчера Финеас ходил в «Сломанное колесо» и вернулся с сообщением, что марш на парламент состоится сегодня вечером. О! Уж не туда ли ты надумала идти? К парламенту? Нет, туда я тебя тоже не отпущу!
– Нет, не к парламенту, – сказала Николь, знаком пригласив Лидию садиться. – Лидия, прости меня.
– За что? – спросила Лидия, старательно расправляя юбки. Даже в такие моменты Лидия оставалась истинной леди.
– За… за все. С того дня, когда я уговорила тебя помочь мне влезть на крышу конюшни в Уиллоубруке, выдумав, будто хочу спустить оттуда кошку, которой там вовсе не было, просто мне хотелось посмотреть, как выглядит земля с такой высоты… до этой самой минуты прости меня.
Помолчав, Лидия улыбнулась.
– А какой замечательный вид открылся оттуда, правда? Нам с тобой казалось, что мы находимся на крыше мира… Постой, кто это к тебе стучится? Бога ради, скорее за ширму, я посмотрю, кто там.
Николь немедленно спряталась – по правде говоря, она была так поражена необычным для Лидии поведением, что исполнила бы любое ее приказание. Но как только раздался стук закрывшейся двери, она поспешила выскочить из-за ширмы.
– Кто это был?
– Лакей. – Лидия протянула сестре сложенную записку и снова опустилась на стул. – Ее только что принесли, на ней твое имя.
Николь взяла записку и нахмурилась, увидев незнакомый почерк. Кроме того, в Лондоне у нее почти не было знакомых, если не считать множества поклонников, от которых ей пришлось отбиваться на балу, но их она в расчет не принимала.
Она сломала печать и развернула письмо.
«Николь, дорогая моя, милая Николь! Я полный идиот. Вы самая прелестная и обворожительная девушка на свете, и я люблю Вас до самозабвения. Мне давно следовало сказать Вам об этом. Прошу Вас, будьте моей женой!»
За коротким текстом следовала подпись в виде заглавной «Л» и под ней постскриптум:
«Обещаю Вам позднее на коленях умолять Вас, если Вы этого желаете. А пока, прошу Вас, ведите себя хорошо».
Николь, молча передала письмо сестре и опустилась рядом с ней на пол.